***

мне тридцать и мне не нравится моя жизнь. но я ровным счетом ничего в ней не меняю.
утро. я собираюсь на работу и как всегда опаздываю. ещё дома я втыкаю наушники и включаю музыку на всю громкость. я не хочу слышать окружающую действительность.
но как бы ты не прятался - мир найдёт тебя, будь уверен. он обязательно сделает так, что бы ты его услышал.
я перехожу дорогу роясь в сумочке в поисках сигарет. иногда мне кажется, что я настолько погружена в себя, что меня собьет какой-нибудь парень на сером бьюике, отвлёкшийся, что бы настроить другую волну радио. если это случится, то я бы предпочла что бы он был красивой внешности.

”держим лицо, девочки”, - говорит нам управляющая. ”самое важное в вашей работе – это ваше лицо. улыбаемся. шире. ещё шире. вот так будет просто отлично”, - говорит она глядя на Мартину. иногда мне кажется что в какое-то очередное утро она подавится бургером или картошкой фри и никто не бросится ее спасать. ее расплывшееся лицо посинеет и застынет в гримасе ужаса. и все будут просто стоять и смотреть как она задыхается, разинув рты. возможно лишь тогда мы задумаемся, что нужно искать себе другую работу.

с самого утра в зал вваливается Билли. это муженёк Мартины - живого воплощения куклы барби, которая с нами работает. она слишком красивая и ей всегда оставляют кучу чаевых, но она кладёт их ”в кружку” и после смены мы все делим выручку поровну. эта ее компенсация за то, что природа не умеет распределять свои ресурсы равномерно.
на самом деле она показывает всем остальным – какие мы ничтожные и заурядные на её фоне. это стоит ей каждый день нескольких баксов, но вероятно она вполне готова отдавать эту сумму за хорошее мнение о себе.
ее никто не любит, но от её денег никто не отказывается.
Билли заказывает выпивку, хотя за окном видно его припаркованный бьюик серого цвета. когда я думаю о том, что меня может сбить машина, я представляю за рулём такого же красивого парня, как он.

когда кто-то говорит, что жизнь ”сломала его” и при этом он ходит, дышит и пьет утром кофе - это полный бред. потеря работы, дома или расставание с дружком – это не самое страшное в жизни. но ты понимаешь это только тогда, когда твой позвоночник сломан в трёх местах.
все самые значимые моменты в жизни происходят внезапно. их не возможно создать. они сбивают тебя с ног на скорости шестьдесят миль в час, когда ты направляешься к своему дому после второй рабочей смены подряд.
мигает желтый свет и белые полосы на асфальте приобретают теплый оттенок. вытекающая кровь из моего тела тоже теплая.

сегодня утром я подумала о том, что хочу умереть. просто мысль. не более. мне всё осточертело и давно тошнит от всех, кого я знаю. как от запаха прогорклого масла в закусочной, в которой я работаю.
сегодня была не моя ночная смена. у Мартины заболела мать, что-то с сердцем, по крайней мере она так сказала. и я вышла ее подменить. эта закусочная – и есть та жизнь, в которой я не хотела бы задерживаться.
нужно впредь быть осторожнее в своих желаниях.

в момент, когда мой организм погружает меня из болевого в шоковое состояние я не хочу умирать. всё, о чем я думаю – это водитель машины, который меня сбил. я не могу пошевелиться, что бы посмотреть уехал ли он. мне кажется что я не доживу до утра. в глазах темнеет и от шума в голове закладывает уши. в плеере по прежнему звучит музыка, я не слышу ее. когда я всего на секунду прихожу в себя – я вижу мед брата в ярком белоснежном халате, этот белый цвет буквально слепит, но это всего лишь фонарик направленный мне в глаза. я думаю спросить его имя, но язык не слушается. он говорит мне, что они сделают всё что в их силах.
я молюсь, что бы им хватило этих сил.
если бог есть, то у него потрясающее чувство юмора, - думаю я.

на самом деле водитель серого седана скрылся с места преступления. скорую вызвал прохожий. в два часа ночи ему не спалось и он решил прогуляться. так он сказал репортёру местной газеты, где я это и прочла. парня, который меня спас звали Майк, и в газете даже не было его фото.
я думаю, что если всё будет в порядке, мне непременно стоит познакомиться с человеком, который гуляет ночью один.
все самые значимые моменты в жизни происходят внезапно. их не возможно создать.

на самом деле мне переломало всего лишь ноги. металлический бампер, вот с чего пришелся основной удар на мои коленные чашечки. я успела увидеть приближающийся свет фар, и в момент, когда я осознала что могу умереть – тело рефлекторно успело сделать два шага в сторону. шагов оказалось не достаточно, что бы остаться целой, но я осталась жива.
мне сделали несколько операций. каждый раз врач говорил, что ”эта” будет последняя. и каждый раз я хотела верить ему, что так и будет. но когда наступал день, когда я должна была встать на ноги и просто не упасть, мы с ним молча понимали что я здесь ещё задержусь.

в день, когда мне прислали цветы с пожеланиями выздоровления от парня, который вызвал скорую, я получила известие, что за рулем бьюика, который меня сбил, был Билли. он ехал домой и ему звонила Мартина что бы сообщить, что ее мать скончалась от сердечного приступа. он пытался сделать радио тише, но телефон выпал из рук и пары секунд оказалось достаточно, что бы не заметить меня на дороге.

предоставленный мне адвокат сказал, что он сделает всё, что бы справедливость одержала верх. в момент, когда я смогла стоять на двух ногах не падая, я решила, что так и будет.
компенсацию, которую я получила через суд в связи с нанесением тяжелых увечий и вероятной потери работоспособности, я потратила на пластическую операцию. когда я зашла к хирургу, то положила ему на стол фотографию Мартины.
врач посмотрел на меня и ответил, что сделает ещё лучше. он сказал правду.

когда мне сняли последние швы на лице, и отёки сошли окончательно, я позвонила управляющей и сказала что собираюсь выходить на работу. она ответила, что это не обязательно. я сказала что бы они ждали меня к утренней смене.

когда я вошла в закусочную, девочки замерли. управляющая раскачивающимися движениями выгребала с кухни в общий зал. когда она откусила приличный кусок нашего фирменного бургера - наши глаза встретились. я в очередной раз подумала о том, что все самые значимые моменты в жизни происходят внезапно. этот кусок стал ей поперёк горла. ее расплывшееся лицо медленно превращалось в гримасу. ее маленькие пальчики пытались ухватиться за стойку, но огромная туша свалилась прямо на пол в нескольких футах от нас. я отстранилась на шаг, не желая участвовать в происходящем.

девочки последовали моему примеру. полагаю, что каждая из нас в этот момент задумалась о том, что нужно искать себе другую работу.

Вы когда-нибудь хотели вернуть прошлое? Переиграть всё по-новому. Изменить свой выбор и посмотреть, что из этого получится? И если вы ответили «нет», подумайте ещё раз, так ли вы честны с собой, как следовало бы.

Я смотрю на этого парня, который сидит напротив в вагоне метро и говорю себе:
- Это может стать твоим вторым шансом Бритни, и если ты сейчас им не воспользуешься, то еще одной попытки у тебя может не быть.
Я поднимаю глаза, отрываясь от книги, и смотрю на него долго и пристально, пока он не замечает, как я сверлю его взглядом, изучая каждую деталь его внешности. Каждую ровнейшую строчку его идеального костюма сшитого вероятно на заказ, каждый каштановый волос, который выбился из аккуратной стрижки.
Он немного младше, чем Тот за кого я его приняла, вблизи это становится заметнее. И скулы, они более впалые, но в целом, если бы нас увидел какой-то знакомый со стороны он бы несомненно удивился, как и я, когда впервые заметила этого парня в парке.

Был отличный теплый денёк, на мне были шорты цвета сливочного мороженого и бежевый топ. Я сидела на лавке и читала очередную книгу, видимо не слишком увлекательную, раз увидела его ещё издали.
Вы обращали внимание на то, что зрение обманчиво? Что мы часто видим то, что хотим увидеть, не замечая при этом реального положения вещей?
В тот момент мой мозг, выдал желаемое за действительное. А когда я сообразила в чём дело, то уже сознательно решила сыграть в игру. Вы любите играть в «А что если?». Я - да.

Метро. Он смотрит в мою сторону на долю секунды дольше обычного. Знаете, так бывает, когда любопытство берёт верх и ты смотришь и смотришь… До того момента, когда с той стороны тоже поднимут на тебя взгляд и ваши зрачки не встретятся. И тогда я отвожу глаза в сторону, но не на долго, что бы вскоре снова начать эту игру в «кошки-мышки».
Наши глаза снова встречаются.
Я улыбаюсь и опускаю взгляд.
Он улыбается и опускает взгляд.

Да, это я пересела к нему ближе. Прямо напротив. Вплотную. Парни никогда не умеют делать решительных шагов. Всё приходится делать за двоих. Я думаю – когда же чёрт возьми, он заговорит со мной. Я поднимаю взгляд, безмолвно крича – скажи наконец это первое слово, любое, давай, просто посчитай до трёх и сделай это.

- Я готова была поклясться, что это Девид там, в парке, - говорю я своей соседке по комнате.
Милли смотрит на меня поднимая свои точеные подведённые брови и наносит еще один слой туши на густые ресницы.
- В мире как минимум семь человек, похожих на него до мелочей.
Она делает паузу, что бы сделать еще один глоток кофе.
- Просто ты встретила одного из этих семи или сколько их там.
Еще один слой туши.
- Бритни, тебе стоит забыть о прошлом и жить дальше.
Ещё бы, - думаю я, - мне определённо стоило бы это сделать. Но кто из нас делает исключительно то, что стоило бы?

Я думаю о том, что есть прямопропорциональная зависимость этих слоёв туши и процентной вероятности того, что она приведет на ночь очередного дружка.
Мне приходится учиться всем этим хитростям, что бы понимать как таким девушкам удаётся быть теми, кто они есть. Ее не совсем правильные черты лица с легкостью скрываются косметикой, и когда она выходит из дома большая часть мужчин обязательно оборачивается, что бы посмотреть на то, как она выглядит сзади.
Я следую примеру Милли, и наношу очередной слой туши.

Знаете, зачем девушки носят каблуки? Что бы их торчащий вверх зад говорил парню – раздень меня.
Зачем они наносят алую губную помаду и красят ногти в пурпурный цвет? Что бы без слов дать понять – я готова к тому, что ты разденешь меня, вот мой первый шаг.
В нашем обществе не принято, что бы девушка знакомилась первой. Поэтому приходится красить губы алым цветом и одевать высокие каблуки. Чем больше вырезов и «пуш-апа», тем выше шансы дать ему понять без слов – сегодня вечером я свободна, и всё это - для тебя.

Метро. Наши глаза снова встречаются.
- Привет, - говорит он.
- Привет, - отвечаю я.
Я улыбаюсь и опускаю взгляд.
Он улыбается и опускает взгляд.

Кофейня. Он заказывает эспрессо. Без сахара.
Тот, за кого я пытаюсь выдать этого парня в своей голове, выбрал бы ванильный латте, или капучино или хоть что-то содержащее не только кофе.
Он рассказывает, что недавно переехал. Вот почему я раньше его не встречала. Вот почему я встретила его в метро, после той встречи в парке.

В его ванной пахнет цветками апельсинового дерева. Мои пальцы перебирают бутылочки, баночки и контейнеры в поисках средства, что источает этот восхитительный аромат. Кажется, что я уже всё перепробовала, остался лишь кусочек мыла цвета «айвори». Вот оно, да, это именно то, что я искала. Я закрываю глаза и погружаюсь в этот аромат целиком.
Это мыло с рекламного канала, который любит смотреть Милли. Я никогда не обращаю на подобное внимание, но оно просто потрясающе пахнет. Завтра я куплю себе точно такое же, говорю себе я.

Что я делаю в его ванной комнате? Я собираюсь принять душ, а потом переспать с этим парнем.
Даже не так – с Тем парнем, в моей голове, который почти как две капли похож на того, кто уже ждёт меня в спальне. Только чуть моложе, и скулы, они более худощавые. Но всё это поправимо тусклым светом.
Я выключаю люстру из десятков мельчайших лампочек и в комнате остается лишь приглушенный свет от бра по бокам огромной кровати.
Теперь моя кожа источает эту нотку цитруса, едва уловимую, но от этого не менее приятную.

Это мой шанс вернуть прошлое. Переиграть всё по-новому. Изменить свой выбор и посмотреть, что из этого получится. Честна ли я с собой как следовало бы? Несомненно. Дилан – мой второй шанс. Боже, у них даже имена похожи, думаю я, снимая с него футболку.

Главное не обмолвиться, назвав его Девидом, говорю я себе.
Главное не обмолвиться, назвав ее Брендой, говорит себе он.

Все мы в какой-то мере чей-то второй шанс.

У вас бывает такое чувство, когда вам кажется что что-то не так? Когда вы пытаетесь вспомнить, пытаетесь отыскать тот самый момент, когда не заметили, что всё иначе, чем вы представляли в начале. Думаю, такое случается с каждым.

Моя мама, - она умерла в середине октября, совсем незадолго до своего тридцать шестого дня рождения.

- Знаю, мама, ты не особа рада меня видеть. Хотя, кто знает – ты же всегда верила в Иисуса, и я надеюсь, он спас тебя. Впрочем, я здесь не за тем что бы говорить о Боге, я хочу тебе кое-что рассказать. Мы ведь с тобой так редко разговаривали. Может, теперь, после своей смерти ты наконец услышишь меня.
Я стою над мраморным надгробием, сжимая в руке две красные розы.
- Сегодня как раз подходящий день, один из тех холодных дней осени, которые ты так не любила, мама, и я думаю - самое время. Мы всегда ищем подходящее время, что бы наконец-то сказать, что думаем на самом деле. Что чувствуем. Пока не станет поздно. Сейчас – уже поздно. Значит, сейчас – самое время. У меня появился человек, который меня любит, мама. И мы счастливы вместе. Представляешь, в мире существует обыкновенное человеческое счастье. Теперь ты знаешь, что так бывает. После всех тех потерянных лет и твоих партий, которые ты хотела составить мне в пару – я наконец-то могу сказать тебе, что вселенная иногда возмещает нам наши потери. Его зовут Дилан. И меня совершенно не заботит мама, что он не католик, и что он не из интеллигентной семьи. Потому, что я люблю его. И он любит меня. Но тебе же не ведомо это чувство, мама, не так ли?

Всё, чего мне когда-либо хотелось в детстве – чтобы меня оставили в покое. Дали хоть немного пожить своей жизнью. Хотя бы просто спросили – чего хочешь ты?
Каждая минута жизни была расписана – хореография, гимнастика, школа фигурного катания. Не знаю почему моей матери так хотелось сделать из меня улучшенную копию своей не сложившейся жизни... Но ее оглушающие крики на весь дом в случае моих неудач по любой из дисциплин ясно и отчётливо объясняли мне, что причина – второстепенна. И главное – просто пытаться делать всё, что она говорит.
За воскресными ужинами, в компании ее друзей и подруг, первым всегда обсуждались мои успехи. При посторонних она всегда была мила, улыбчива, и в те минуты мне казалось, что у нас идеальная добропорядочная семья. Но то, что кажется - редко является тем, что есть, неправда ли?

- Когда нам было всего четыре, мы уже блестяще исполняли спирали! – говорила она даже не глядя в мою сторону.
- Нам говорили что прыжки в пять просто сказки, но они просто не знали, что мы настроены со всей серьёзностью, - добавляла к сказанному.
Она любила говорить ''мы'', когда дело касалось моих достижений.
- У вас чудесный ребенок.
- У вас чудесные перспективы.
- У вас подающие надежду способности.
Все эти люди, сидящие за столом, все они говорили о ''нас''. ''Меня'' же никогда не существовало.

Каждый год, после жаркого лета наступало особое время ностальгии. В осенние холодные дни мама часто вспоминала свою юность, когда сама занималась фигурным катанием. На одной из тренировок, при подготовке к отбору на соревнования, она сильно травмировалась, это было как раз осенью. После этого падения она так и не смогла вернуться к занятиям, и к своей мечте, и к своей жизни. Эту тему никто не затрагивал в разговорах, но казалось что она всё же безмолвно присутствует во взглядах, жестах и движениях сострадания, направленных в ее сторону.

Вы замечали, что взрослым всегда кажется, будто они точно знают, - что лучше для их ребёнка. Но так ли это?

В год, когда меня пригласили выступать на Олимпийских играх у нее обнаружили четвёртую стадию рака легких. Неоперабельную. Говорят, что эта болезнь развивается у тех, кто не в состоянии принять себя. Эта чума пожирала её день за днём, на моих глазах. Сначала был курс химиотерапии, а потом ее даже отпустили домой. А потом она умерла. Единственное чувство, которое возникло у меня внутри, в момент её последнего вздоха – облегчение.

- Вот та награда, которую ты так хотела, мама. Надеюсь, теперь ты счастлива.
Я кладу розы и олимпийскую медаль на могилу.
- Ты так и не увидела этого триумфа, мама, я сделал это, я действительно это сделал. Теперь ты можешь мной гордиться. Твой сын стал Олимпийским призёром.

Если вы читали внимательно, теперь вы знаете, что было не так вначале. Но если бы я разложил всё по полочкам - разве тогда вас преследовало то самое чувство, что что-то не так?
Или оно всё ещё преследует вас? Подождите, осталось не много и вы поймёте о чем речь, если ещё не догадались сами.

Если бы я сразу написал, что никакой травмы у моей матери не было, и она бросила спорт из-за беременности, вам бы было жаль меня так же, как и вначале моего рассказа? Не думаю. Я опустил этот момент, что бы вы поняли как это – быть нежелательным ребёнком, но при этом рождённым на этот свет. К тому же эта история была всеми признана и другая версия никогда не озвучивалась вслух. В действительности она затянула с походом к врачу из-за соревнований, а когда решила сделать аборт – было поздно. Так родился я.
На втором УЗИ ей ошибочно сказали, что будет девочка. Она ответила моему отцу, который сидел рядом и смотрел в монитор на мое крохотное изображение на черно-белом экране, что она всегда хотела иметь дочь, и что она рада, что это не мальчик.
Не знаю, зачем люди говорят подобное вслух. Не знаю, зачем мой отец рассказал мне об этом разговоре.
Думаю, она всегда хотело свою маленькую копию, создать проекцию своего совершенства, которого она так и не достигла.

Я никогда не понимал свою мать, и я так и не научился понимать женщин. Для меня навсегда останется загадкой их чувство величия и власти над нами. Чувство врождённого превосходства, которое не имеет под собой почвы, но при этом так крепко и прочно произрастающее.

- Как жаль мама, что ты не слышишь меня, ты бы так обрадовалась, что я сплю с мужчинами, если бы узнала. Ты ведь так хотела дочь, правда мама?