Дом обрастает ненужным и странным хламом,
Годы упрямо зарубками метят кожу.
Сделай со всем эти что-нибудь, слышишь, мама?
В детстве я верил, что ты всё на свете можешь.

Конус сосульки, что капает с плоской крыши,
Трещинки в сердце пунктир оставляют тонкий,
Перемотай это, мама, обратно, слышишь?
Спрячь всё в коробочку от чёрно-белой плёнки.

Вытри плевки из души и помой её мылом,
Чтобы раскрасилось серое яркой краской,
-Что ж так ты быстро растешь? - так ты мне говорила,
Я улыбался. Ты на ночь читала сказки.

Заворошила зима мне виски белилом,
Мама, я знаю всё, ты не пойми превратно!
Вот, за полтинник мне, мама... Но, что это было?
Книжку со сказками переверни обратно.

Хочешь, ложиться я спать буду ровно в девять?
Хочешь зелёнкою смажь обе мне коленки?
Что же ты, мама, молчишь? Не могу поверить...
Словно смотрю диафильм в темноте на стенке.
А. Гутин
Домик с зелёною крышей, и мы в нем, как прежде,
И одуванчик растёт сквозь песок упрямо,
Если захочешь, я буду таким прилежным,
Буду вести хорошо, обещаю, мама.

Божья коровка садилась бы чтоб на пальчик,
Чтобы деревья в саду были выше ростом,
Я буду твой белобрысый любимый мальчик,
И никогда больше, мама, не стану взрослым.

В общем подумай, ведь можешь ты все на свете,
Мир этот станет опять только нашим. Нашим!
Верю, что ты мне, наверное, что-то ответишь,
Я буду ждать. До свидания. Сын твой Саша.

А потом так — бац!
И тебе полста.
То спина болит, то скрипит бедро.
И тебе важней покормить кота,
чем махать мечом, насаждать добро.
Шлем и щит развешаны по местам.
Палачи, диктаторы — подождут,
потому что истина — где-то там,
а голодный кисонька — вот он, тут.
Ты не то чтоб выдохся…
Подустал,
от рассвета до ночи на посту.
Но домой приходишь, берёшь кота…
Вот раздать бы каждому по коту!
Русудан Алмазова

Дорогой маме.
---
Всё то, что в жизни происходит с нами,
Мы как-то странно делим пополам:
Если радость - празднуем с друзьями,
А с бедой приходим к матерям.
Заняты работой и делами
День за днем в потоке суеты
Мы не часто думаем о маме,
Слишком редко дарим ей цветы.
И свои болезни носим к маме,
И обиды к ней идем делить,
И морщинки ей рисуем сами,
Позабыв прощенья попросить.
Мы так редко маму обнимаем,
Разучились маму целовать,
Позвонить порою забываем,
Некогда письмишко написать.
Ну а мама все равно нас любит,
Чтобы не случилось - не предаст,
Всё простит, обиды все забудет,
Руку, душу, сердце-все отдаст!
И когда от мамы уезжаешь,
Отогревшись у ее любви,
Ты шепни: "Прости за всё, родная,
И, прошу, подольше поживи!"

Бернард

Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».

Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все - Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».

Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».

Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».

«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: "умрешь, но пока дыши,"
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».

Вера Полозкова

Зелёный, обшарпанный, старенький поезд…
Я каждый вагон расцелую глазами…
Отправь меня в Детство, где травы по пояс,
Где дождь размывает запретные грани…
Где можно чумазой из мокрого сада
Явиться под вечер к воркующей печке,
Уверенной твёрдо, что мне будут рады
Промокшей до нитки заблудшей овечке…
И россыпи яблок в девчачьем подоле,
Сокровищем бабушке в тёплые руки!
В ведёрке царапины вымыть от боли…
Мелодией сна уничтожить все звуки…
В пуховых подушках проснуться счастливой
Под взглядом, в окно постучавшего, клёна…
Обои в цветочек уютностью милой…
С рождения, кажется, с ними знакома…
Зелёный, обшарпанный, старенький поезд
Меня на перроне сегодня оставил…
Уехал к тем травам, что были по пояс,
В яблочной памяти грустью растаял…

Время крепкого кофе и тёплых котов,
Время шарфов объёмных и яркой помады,
Время охры и сепии разных тонов,
Время яблок печёных,бодрящей прохлады.
Время тыквенных каш и последних костров,
Поцелуев горячих и жарких объятий,
Созерцания время, лиричных стихов,
Время шапок смешных и растрёпанных прядей.
Время спрятанных пальцев, озябших носов,
Время пледов уютных и тёплой одежды,
Хризантем ароматных, душистых ветров,
Увядания время и время надежды.

Как ты там, «Моя Жизнь»? У нас ночь...
Два, почти... а мне всё не спится...
Ты там встретила нашу дочь?
Верю встретила, раз мне снится...
У меня и седин уже нет...
Кот наш старый сбежал на прошлой...
Мне, почти, девяносто лет,
Держит жизнь меня, как нарочно.
Вот пытались меня увезти
В престарелый... но я не сдался!
Ты учила вперёд идти,
Только я без тебя сломался...
Мои руки не держат чай
И вставать тяжело мне в дважды...
Ты держись, «Моя Жизнь», не скучай,
Окажусь там и я, однажды...
У меня твоё фото на тумбе –
Первый свадебный, красочный вальс!
Твои розы завяли на клумбе,
Доживу... посажу ещё раз.
Мне таблетки не лезут в горло,
Валерьянкой пропах весь дом...
«Моя Жизнь»... мне, почти, не больно
В одиночестве есть за столом.
Ты просила меня быть сильным,
В свой последний тяжёлый вечер...
Но, когда я иду к могиле,
То вдвойне жду с тобою встречи!
Дорогая, моя старушка!
Без тебя тяжело... нет мо́чи...
Вот моя... вот твоя подушка...
Скоро буду... Спокойной ночи..

А ей ведь абсолютно всё равно-
Ты беден очень, сказочно богатый.
И что судьба твоя- веретено:
Не ждёт она ни серебра , ни злата.
Придёшь домой уставший, злой, больной-
Она встречает весело у входа.
Ты для неё желанный и родной -
Не важен день, погода, время года.
Ты накричишь - она в ответ молчит
И даже часто лаской отвечает.
И никогда она тебе не льстит.
И без тебя так искренне скучает.
И не предаст ответно никогда,
Хотя её так часто предавали.
И если в дом вдруг постучит беда-
Не колеблясь жизнь тебе подарит.
Ей безразлично звание твоё:
Простой рабочий иль большой начальник;
И твой доход, машина и жильё
Она ТЕБЯ лишь любит изначально.
Ты для неё хозяин , царь и Бог.
И на тебе весь мир сошёлся клином.
И каждый день, лишь ступишь за порог,
Собака встретит, выгнув в счастье спину .

Звоните Маме каждый день , пока Она на связи ...
Как жаль , что наступает день - мы все теряем связи ...
Звоните , просто по болтать ...
Звоните , чтоб проведать ...
Звоните , чтобы Ей сказать , - Ты лучшая на свете ...
Звоните , чтоб сказать люблю , - я по Тебе скучаю ...
Звоните , чтоб сказать иду , - Мамуль , что взять мне к чаю ...
Звоните Маме просто так , пока Она на связи ...

Мне снилось, я гуляю по доске
В костюме-тройке, без шизофрении
Жизнь, как всегда - висит на волоске
И со следами мелкой тирании
Мне снилось, я тебе не говорил
Того, что говорить вообще не должен
Что я порхаю над тобой как Гавриил
И достаю клинок зари из ножен
Что я одумался, разделался с мечтой
При помощи, мой бог, ножа и вилки
Сижу на набережной, город золотой
Конечно, после третьей-то бутылки
Ты золото, ты ждешь, ты не предашь
Возможно мало меня было, или много
И я мусолю этот карандаш
И я сморкаюсь пьяный на дорогу
Смотрю на небо, письма рву тайком
Кричу, когда меня ни кто не слышит
И вижу, ночью, врач звонит в райком
И сообщает-"К сожаленью дышит"
Я помню запахи, я помню тьму и свет
Храню той, нашей, памяти конспекты
Твоим дыханием приправленный рассвет
Но я лишь отвечал за спецэффекты
И вяло отвечаю на звонки
Тебя там нет и может быть не будет
Мы третий и четвертый позвонки
Необходимые, всегда, друг другу люди
Смешные, грустные, а я enfant terrible
Ты любишь чай, а я люблю... не важно
Ведь это быль, красивая, но быль
Описанная черство и бумажно
Четырехстенная, глухая кабала
И ритм скотской жизни - "Либо - либо"
На стенке надпись -Это Ты была
Ты здесь была, и что сказать ?-"СПАСИБО"

Тепляков Илья

Луч разрезал восток, словно ржавой затупленной бритвой,
В Польше в этом году непривычно прекрасный апрель.
Офицер, подождите немного, я кончу молитву,
А потом уж стреляйте, раз хочется. Шма, Исраэль.
Если честно, хотелось бы жить, но сейчас уже поздно.
Как я буду один? Без Эсфирь и без наших детей?
Вы их, херр офицер, пять минут, как отправили к звёздам,
Я сейчас домолюсь и отправьте за ними скорей.
Мне осталось чуть-чуть, заряжайте, готов я к дороге,
Я всё знаю о ней, как еврей в Гефсиманском саду.
Нас практически нет. Мы предстанем в исподнем пред богом,
Только вам, офицер, с этим жить в персональном аду.
Ах, какой же апрель разыгрался в пылающей Польше!
Ну, а в прошлом году он дождлив был, угрюмый и сер…
Подождите немного, минутку, и стрельните в Мойшу.
Хотя вряд ли меня вы запомните, херр офицер.
Я закрою глаза и увижу Эсфирь в белом платье,
И апрельского света вокруг, словно нимб, круговерть.
Я пока домолюсь, вы покуда примите проклятья,
Вам от них не уйти, вам, как мне, уготовлена смерть.
Луч разрезал восток, словно ржавой затупленной бритвой,
В Польше в этом году очень ранний и тёплый апрель.
Офицер, подождите немного, я кончу молитву,
А потом уж стреляйте, раз хочется. Шма, Исраэль.
А. Гутин

Всë по-другому, улица пуста...
Давно ушли родные сердцу люди...
Я часто возвращаюсь в те места,
Куда возврата им уже не будет...
Со скорбью тихой вспоминая тех,
Кто, как и я, ходил по тропам этим:
Глаза, улыбки их счастливый смех,
Родней которых нет на целом свете...
Листает время памяти дневник:
Вот бабушка... Вот дед стоит у двéри...
Как пусто мне становится без них,
Как нелегко бывает в это верить...
Всë по-другому - этот дом и сад,
И двор другой, и лавочка другая...
Они ушли так много лет назад,
Но и сейчас их очень не хватает.
Пусть свет их душ не гаснет никогда...
Я верю в это, чувствую и знаю:
Они меня повсюду и всегда
Как ангелы с небес оберегают...

Когда весна придет в леса, зашелестит листвой
И недра сумрачных озер наполнит синевой,
И станет горный воздух чист и сладок, как елей. —
Приди ко мне и пой со мной: Мой край всего милей!

Когда весна придет в сады, и зашумят поля,
И пряным запахом весны наполнится земля,
Когда раскроются цветы среди густых ветвей —
Я не приду к тебе, мой друг. Мой край всего милей!

Когда настанет летний день, и грянет птичий звон,
И оживут лесные сны под сенью ясных крон.
Когда зальет чертог лесной златой полдневный свет —
Приди ко мне и пой со мной: Прекрасней края нет!

Когда горячий летний день согреет юный плод
И в жарком улье у пчелы созреет светлый мед,
Когда зальет цветущий луг златой полдневный сеет —
Я не приду к тебе, мой друг. Прекрасней края нет!

Когда обрушится зима, и землю скроет тень,
И ночь беззвездная убьет короткий серый дeнь,
И лес умрет в туманной мгле — под снегом и дождем,
Найду тебя, приду к тебе, чтоб быть навек вдвоем.

Когда обрушится зима, и смолкнет птичья трель,
И сад в пустыню превратит свирепая метель —
Найду тебя, приду к тебе, чтоб быть навек вдвоем,
И мы пойдем — рука в руке — под снегом и дождем!

И мы начнем — в руке рука — на Запад долгий путь,
И там, вдали, отыщем край, где можно отдохнуть.

Верь в меня очень, и я не предам,
Не отступлюсь и не брошу в дороге!
Всю наболевшую нежность отдам,
А на замену возьму тревоги!

Верь в меня очень! Настолько верь,
Что невозможно при жизни будет,
Засомневавшись, захлопнуть дверь,
Спросив у себя: «Что подумают люди?»

Верь в меня, словно в последний шанс,
Словно в безверье таится бездна!
Словно в ладонях тепло для нас.
(Только вот дунь, и оно исчезнет!)

Верь в меня, как доверяет мать
Детским глазам и любому слову!
Как, обессилев, ползет в кровать
Врач, излечив тяжелобольного!

Верь в меня так, как не верю я
(Все от нехватки покоя в сердце).
Верь до тех пор, пока есть земля,
Которой от веры не отвертеться!

Снова не спится.
В рюмке туманом - саке.
Не спиться бы мне...