На первый прием они принесли длинную пластмассовую коробку.
— Вот! — сказал отец и открыл коробку. — Это делает наша дочь Даша.
Сначала мне показалось, что внутри — аккуратно приготовленная растопка для маленькой печки. Потом вспомнились годы, когда я была зоологом: похоже на «кузницу» дятла, «зимнюю столовую» зайцев, круговые следы бобровых погрызов… Их дочь Даша — бобр или заяц?!
— А… а из чего она это делает? — от неожиданности предъявленного «вещественного доказательства» вопроса умнее мне сформулировать не удалось.
— Из карандашей, — охотно объяснила женщина. — Кисточки тоже годятся, если ручка деревянная. Палочки для счета… но мы быстро пластмассовые купили.
— Ваша дочь их грызет, — догадалась я.
— Да, да, — женщина энергично кивнула и встряхнула коробку, забрав ее из рук мужа. — Вот этот набор — с начала четверти.
С начала четверти прошло три недели.
С карандашами непонятно. Но непонятно еще и то, что мужчина выглядит искренне расстроенным и обескураженным, а женщина — почти веселой, как будто знает что-то забавное, неизвестное мужу.
— Да-а-а, — неинформативно откликнулась я и поинтересовалась, чувствуя себя психиатром из детского анекдота. — И давно это с ней?
— С середины первого класса.
— А сейчас она в каком?
— Сейчас в третьем.
— Ваша дочь как-нибудь объясняет причину?
— Нет. Говорит, что сама не замечает, как это получается, — вступил в разговор отец. — И это правда. Я сам видел — она телевизор смотрит, увлеклась, взяла в руку карандаш, повертела его, потом раз-раз-раз, буквально несколько минут — и готово!
— Ну что ж, — вздохнула я. — Расскажите тогда о жизни вашей семьи. Состав, режим дня, кто занимается с Дашей, как дела в школе, чем болела девочка, особенно интересует, если была, неврология…
Из того, что я узнала за следующие полчаса, полная коробка карандашных щепок совсем не вырисовывалась. Даша родилась в срок, запланированным и здоровым ребенком, у зрелых и хорошо социально адаптированных родителей. Иногда, по обстоятельствам, с Дашей сидела няня, но в основном ребенком занимались мама и бабушка. С самого рождения ребенка на дому наблюдает один и тот же педиатр. «Это педиатр нам и посоветовала к вам обратиться, — пояснила мама. — В школе тоже есть психолог, но она говорит, что с Дашей все нормально… — мой выразительный взгляд на коробку. — Вот-вот, и я тоже так думаю...» — поспешно подтвердила женщина.
Ребенка кормили по часам, закаливали и обучали всему, что рекомендовали специалисты. Процесс развития происходил бодро и успешно — педиатр и воспитатели в развивающем центре нарадоваться не могли. Папу к процессу тоже подключали. Он много работал, у него уже была когда-то семья (есть почти взрослый сын, с которым он часто общается), но — надо, значит надо — и папа садился играть с дочкой в зоологическое лото, катался на аттракционах и читал книжки на ночь.
Живущая отдельно бабушка взяла на себя кружки — сейчас Даша ходит на фигурное катание и в музыкальную школу. Учительница английского приходит на дом. Даша хорошо учится, прилежно, вместе с мамой выполняет домашние задания, у нее все получается, но, к удивлению родителей, она совершенно не хочет быть первой и добиваться хоть каких-то успехов.
Встреча с Дашей ситуацию не прояснила.
— Что ты любишь делать? — В компьютер играть.
— Какие у тебя любимые предметы в школе? — Труд и рисование. Еще письмо и физкультура. Да, еще английский.
— Что ты делаешь вместе с подружками? — Играю.
Река — Волга, поэт — Пушкин, лошади кушают овес и сено…
И только одно как-то царапнуло.
— Кому бы ты сначала рассказала о своей радости или удаче: папе, маме, бабушке или подружке?
— Всем, всем!
А о своей беде или неудаче ты…
Даша не дала мне договорить и ответила, глядя в глаза: «Кошке Матильде!»
Прощаясь, я посоветовала родителям купить Даше четки или дать в руки приглянувшуюся девочке ракушку, полудрагоценный камень — их можно крутить и перебирать для снятия психомоторного напряжения. Хотя понятно, что проблемы они не решат.

* * *

Новая встреча с папой Даши.
— Неужели, кроме этих карандашей, нет ничего, что бы вас беспокоило?
— Да я уже объяснял! — в голосе папы слышится легкое раздражение. — Она какая-то безынициативная. Если бабушка или жена не будут ее дергать, она может полдня в пижаме проходить, зубы не почистить… Так и будет слоняться от телевизора — к компьютеру, от компьютера — к кошке, от кошки — опять к телевизору. А уж чтобы сама за уроки села или вспомнила, что пора на кружок… Я вообще-то не по этой части, я — экономист, но где-то слышал или читал, что сейчас это часто у детей встречается. Честно сказать, у меня и у старшего сына… то же самое… Компьютер-телефон-телевизор. Но вы-то — специалист! Может быть, таблетки какие-нибудь?
— Скажите, а как у вас у самого было? — поинтересовалась я. — Вас тоже родители заставляли все делать?
— Да о чем вы говорите-то?! — от души возмутился папа Даши. — Меня мама одна растила, уходила на работу в семь, приходила тоже в семь. А я сам встал, сам поел, сам в школу, сам за уроки, сам на секцию (я легкой атлетикой занимался). А потом я вообще… военное училище закончил! Нынешняя моя теща, представьте, у нас историю преподавала! Мы тогда у нее все по струночке ходили… Так что наследственность тут ни при чем. Наверное, это и вправду — болезнь какая-то, а может, они теперь все такие — от телевизора этого и Интернета… Кстати, вы знаете, жена ей всяких штук в восточном магазине накупила, как вы велели. Дашута какие-то кристаллы теперь с собой носит, вертит их — и карандаши поменьше грызет. Может, еще таблетки — и совсем хорошо было бы? Или если обследование какое надо, вы скажите, мы платно сделаем…

Встреча с мамой. Я не вижу смысла ходить вокруг да около.
— Как вы сами для себя решаете эту проблему? — спрашиваю я.
— Какую проблему?
— Ту, что «военизированные» муж с мамой пытаются вас строить. Что вы делаете?
— А! Это! — улыбается женщина. — Так я в фитнес-клуб хожу. Четыре раза в неделю. Муж одобряет, форму поддерживать — это правильно. Только я там не столько железо тягаю, сколько в бассейне плаваю, в бане сижу, травяной чаек пью, с девочками болтаю…
— Вас в кружки водили? За режимом следили?
— Мама старалась, но ей некогда было. Она пыталась звонить, контролировать, но я такая врушка была, выворачивалась всегда…
Мы, бывало, сидим с девчонками перед теликом, бублики едим, лимонадом запиваем, мама звонит, и я говорю сладким таким голосом: конечно, мамочка, вот посуду домыла, теперь алгебру делаю, задачка такая тру-удная… Девчонки в подушки утыкались, чтобы она смеха не слышала…
Мама смотрит на меня с веселым лукавством, обаятельно улыбается и наклоняет головку, явно зовет «в подружки».
— Даша еще не начала врать? — интересуюсь я.
— Н-нет… Она искренняя девочка, всегда все рассказывает. Но… Вы думаете… А что я могу против них двоих?!!
В голосе — близкие слезы. Я ей не верю.
— Вы ее сдали! — жестко говорю я. — Вы неглупый человек и все поняли с самого начала. Ей некуда сбежать, «выворачиваться» на ваш манер она не научилась, потому что три четверти генетики — от вашего «линейного» мужа и такой же бабушки. И бедная Даша ушла в полный аут, покорилась всему и превратилась…
У нее слезы брызнули, как из груши у клоуна.
— …превратилась — в грызуна! — закончила я.

* * *

Поправив макияж, мама Даши изобразила на лице серьезную заинтересованность и почтение к моему профессионализму.
— Но что же нам делать, доктор?
— Приходите вместе с мужем и бабушкой.

* * *

По договоренности со всеми членами семьи в Дашино расписание внесены изменения. Теперь у нее есть один день «ничегонеделания», когда можно ходить в пижаме, пить кока-колу из бутылки, два часа болтать по телефону с подружкой и сидеть у телевизора с «кривой спиной».
Убедить бабушку и папу было нелегко. Они считали все это баловством и уповали то на ремень, то на мифические таблетки. Мама помогала мне изо всех сил и время от времени заглядывала в глаза: видите, доктор, как я стараюсь?!
Договорились на экспериментальный срок — два месяца. Через два месяца коробка для разгрызенных карандашей опустела. Папа и бабушка Даши смирились под тяжестью фактов. Мама продолжает ходить в фитнес-клуб.