Бенедикт хвалит кресло на Бейкер-стрит 221b, говорит, оно очень удобное .
Мартин гордится тем, что участвует в хите.

Аманда отмечает Бена, Мартина, весь актерский состав и команду.
Лу ценит, что находится среди друзей.

Линдсей Дункан нравится кофе.
Руперт ощущает прилив адреналина каждый раз , когда получает новый сценарий.


Перевод интервью с Мартином Фрименом в Funancial Times.
Пояснение к переводу.
В статье сохранена прямая речь Мартина, включающая его обычный мат. Автор акцентирует на этом внимание.
Я не стала переводить эти его нецензурные слова по двум причинам:
- так лучше видно, как часто Мартин прибегал к таким словам;
- тонка грань между значениями одного и того же универсального слова.
Поэтому они присутствуют в тексте в оригинале, но со звездочками.

Мартин Фримен о Шерлоке, политике и о том, почему его нет в Твиттере.

Оказывается, психологи открыли, что существует два вида брани – социальная, которая объединяет; и раздраженная, которая помогает сбросить напряжение. Когда встречаешься с Мартином Фрименом, то кажется, что этих категорий совершенно недостаточно.
В случае Фримена, это также и брань, когда он любопытствует, брань, когда ему безразлично, брань от зависти, и брань, когда он рад. Некоторые слова на F гордо стоят в отдельной группе, как напитки под дождем [если это идиома, то я ее не знаю. прим. перев.], а другие втискиваются в маленький раздел, как пассажиры, не желающие дожидаться следующего поезда метро.
- Не вставляйте в статью все ругательные слова, - коротко просит он в конце нашего разговора. Просто пишите «Чертовски». «Я был чертовски зол». Я согласился не называть политика, которого он назвал f***ing дебилом. Но не говорили ли ему, чтобы он поменьше матерился?
- Да, говорили. И я пытался. И понял, что это не для меня. – Улыбаясь, он сравнивает это курением. – Мне никогда не нравилось курить. Но мне нравится ругаться. Я считаю, что это оправдывает свое назначение.
Словарный запас – не единственная причина, по которой Фримен, известный по ролям в «Офисе», «Хоббите» и «Шерлоке, является непростым собеседником. Сорокапятилетний актер придает настолько большое значение защите своей личной жизни от посторонних, что раньше отказывался говорить, когда он родился, и состоит ли в браке. Когда он пришел на встречу, у него на голове были наушники Битс, и когда я спросил его, что он слушает, то он любезно пояснил: «Разное».
- Мне нравиться придерживать определенные вещи в запасе. Просто нравится. Я считаю, что это абсолютно нормально и совершенно здраво. Как я это вижу – моя жизнь на работе – для вас, и за каким f*** я буду открывать вам мою частную жизнь? Это безумие – отдать обе стороны своей жизни на массовое потребление. Некоторые этого хотят. Стопроцентные f***ing похороны. Но я – я совершенно точно оставляю за собой право такого не делать, - объясняет он. – Я считаю, что это неплохо – чего-то не знать. И иногда я даже вру. Иногда просто что-то выдумываю.
Не поймите меня неправильно. Фримен – не тот самый жуткий кошмар, какими бывают чересчур высоко оплачиваемые, невоспитанные актеры. Он даже и не кошмар совсем. Британские журналисты нередко обходятся со знаменитостями, как наши родители – с овощами. Варят в скороварке пока не разварятся окончательно в пюре.
Но в случае с Фрименом, вы чувствуете целостность. Например, когда натыкаетесь на тему о его коллеге по сериалу Шерлок, Аманде Аббингтон.
- Мы с Амандой больше не вместе, - шепчет он о своей гражданской/возможной/возможно бывшей жене, с которой они встретились в 2001 и с которой у него двое детей. Это было очень, очень обоюдным решением – я всегда буду любить Аманду.
Позднее я спросил его, сделал ли успех его более счастливым. – До определенной степени, да. – говорит он, - Не настолько, как это могло бы быть, и не настолько сильно, как я надеялся.
Это звучит, как деликатное признание.
Возможно, самым большим достижением Фримена было возрождение роли простака в жанре комедии «про обычную жизнь». В сериале «Офис» 2001-2003 гг , одним единственным потрясенным и заговорщическим взглядом в камеру, он показал всем, насколько по-настоящему ужасен Дэвид Брент. А потом, когда другие актеры взялись его копировать, ему стало скучно, и он устранился.
Его карьерный подъем можно обрисовать его же ответом на вечный вопрос – он актер на роли обычных людей? Не было огромной разницы между ролью в Офисе, которая сделала его знаменитым – Тима Кэнтербери, веселого и приятного – и его камео в Реальной любви – Джона, застенчивую *Пи* звезду, который извиняется перед своей партнершей за то, что «немного опередил».
В 2005, когда эти две роли были его единственными по-настоящему удачными в его карьере, давая ответ на вопрос об актере-обывателе, он пожимал плечами – Ну да, могло быть и хуже.
Но после того, как он стал Бильбо Бэггинсом и Джоном Уотсоном, он стал отказываться от этого ярлыка. – Если честно, я даже и не знаю, что это означает, - возразил он The Sunday Times в 2013. Теперь его послужной список включает в себя полную $745- миллионную трилогию о Хоббите и получившую ТВ-награду телевизионную драму Фарго, где он снялся с Билли Бобом Торнтоном. Он сыграл в трех сезонах мега-драмы ВВС Шерлок и возвращается в четвертом в Новый Год. Так что теперь он еще с меньшей толерантностью относится к идеям, что его роли могут быть, как бы это сказать, похожими.
- Если вы искренне считаете, что Джон Уотсон таков же, как и Тим Кэнтербери, то это дает мне поредставление о вашей способности критически мыслить, - начинает он, отрываясь от стоящего перед ним латте. – Люди пытаются искать параллели. Я вел себя как довольно разумный человек, так что они думают «О, он такой же, как знакомый мне парень. Поэтому, я тоже так могу. Поэтому все, что он делает – одинаково”. Дружище, если считаешь, что тоже так можешь – давай к нам, вперед, f***ing милости просим.
Если я делаю это так, что оно выглядит так просто – и не веду себя из-за этого, как сука, это потому, что я хороший. Если бы все было так легко – любой f***er мог бы сыграть так же. Но, поверьте мне, не смогут. На самом деле не смогут. Сейчас вокруг столько актерской игры можно наблюдать. И если вы думаете, что я не играю, ну и славно. Значит, я со свою работу сделал.
Возможно, то, что делает игру Фримена незахватывающей – это то, как он выглядит. – Вы посмотрите на его мультяшное лицо и его волосы. Он выглядит, как человечек из Fisher Price. А его трешевая одежка, - подшучивает Гарет Кинан, его «коллега» по Офису. И это правда – Фримен был бы незаметен среди других, если бы не был знаменит. Он прилагает немало усилий, чтобы хорошо выглядеть. Его герой – Пол Веллер и его эстетические предпочтения: сегодня на нем шелковый шарф, красный кожаный пиджак и красные носки. Мы сидим в шикарном отеле в Сохо, в котором, что удивительно, играет довольно неважная музыка. – Сохо днем – мое самое любимое место в мире. – говорит Фримен, который, после того, как снова стал свободен, живет в модном районе Белсайз Парк. А ночью? – Я уже стар для всего этого дерьма.
На экране, Фримен добился совершенства в исполнении великолепной гневной паузы – когда он сжимает губы, смотрит в сторону и набирает сил для всего того ада, которым являются все остальные. Он почти автоматически притягивает симпатии аудитории. В Шерлоке он делает Уотсона, напарника и лучшего друга детектива, самым привлекательным персонажем – при этом признавая, что должно быть что-то темное в ветеране Афганистана с постоянной жаждой опасности. Ему даже удается излучать любезность в Фарго, где он играет страхового агента из Миннесоты, по представлению которого эмоциональное сочувствие жене выражается в ее убийстве.
- Я помню, что «вы считаете, что этот парень – обыватель, но потом мы о нем кое-что узнаём», - говорит он о своем выборе ролей, - Я довольно f***ing разборчив, и есть многое, что я не делаю… Я действую исключительно в соответствии с критериями – критерием, - поправляет он сам себя, не каждый из актеров так поступает, - которые мне интересны в этих ролях.
- Если честно, я не хочу, чтобы мои слова прозвучали в стиле Алана Партриджа, но «я пришел в норму после того, что было». Теперь у меня есть роли – диаметрально противоположные тем, слегка пассивным, безынициативным характерам. .. Персонаж, которого я сыграл в «Капитане Америка», и который снова появится в «Черной Пантере» - два марвеловских фильма – это влиятельный, руководящий человек из правительства.
Пару лет назад, Фримен сказал, что он еще не состоялся. А сейчас? – В чем-то да. [Но] я не знаю, думает ли Том Круз, что он состоялся… Потому что всегда есть кто-то, что делает то, что должен делать ты…
Он не много мелькает на экране в своей роли в Капитане Америка, но все равно, это важное достижение. Замечает ли он мощь больших голливудских бюджетов?
- Нет, не замечаю, - говорит он, - Где это заметно – например, в кормежке – там такие шикарные закуски, и никого не передергивает, когда ты говоришь «Можно мне кофе?».
- Каждый хочет больше времени и денег. Хоббит был единственным проектом где, похоже, такого не было… В случае всех остальных фильмах, в которых я снялся, всегда было «F***, мы не укладываемся в запланированное время».
Фримен вырос в Теддингтоне, на юго-западе от Лондона, он младший из пяти детей; его мать и отец, в прошлом морской офицер, который разошелся с ней, когда Мартин был маленьким, поделились с ним некоторыми творческими способностями. – Мы не были фон Траппами. Папа был художником, и мы все рисовали. Мама была – в молодости она хотела быть актрисой, но жизнь взяла свое, шли пятидесятые. Но знаете, нам было разрешено. И это было великое дело, – говорит он.
В доме были книги. И мы знали, что нам можно думать, высказываться. На самом деле, в семье Фрименов лучше f***ing высказаться, иначе – «Не будь скучным. Не будь просто наблюдателем. Привнеси что-нибудь». Будь то музыка или живопись, в моей семье народ занимался искусством. И слава Богу, что я открыл для себя актерскую игру, потому что не сильно был хорош в живописи или создании песен.
Музыка, конечно, была мечтой. Его старший брат Тим в восьмидесятые участвовал в группе Frazier Chorus. – Задолго до того, как я захотел стать актером, я хотел быть в группе The Specials, - говорит он. – До актерства – до этой жизни – у меня был мой духовный мир, он есть и сейчас. Поэтому, если я не тусуюсь с актерами и людьми, который понимают этот мир, который я на самом деле люблю, то болтаю с кем-нибудь про обувь в баре « Italia».
Он учился в Лондонской Королевской Школе Драмы и Ораторского Искусства. – Я помню высказывание одного из преподавателей: «Если ты хочешь убежать от себя, или думаешь, что будешь кем-то другим, то актерство –самая плохая работа в мире. Потому что она рассказывает тебе о самом себе больше, чем ты хочешь знать.» И я считаю, что это на самом деле интересно и действительно правда. Я всегда ощущал, что действительно, по-настоящему интересна игра, если она идет от самого актера…. Если ты не пользуешься собственной правдой, значит, это все не имеет никакого f***ing смысла.
Фримен бросил актерскую школу и ушел в Национальный Театр, а затем всплыл на телевидении. Это соответстувует его главному стремлению двигаться вперед: он говорит, что рад, что Офис закончился после двух сезонов (Он смотрел американский римейк, с Стивом Кареллом в роли Брента и Джоном Красински – американской версией Тима, но «утратил с ним контакт» после четвертого из девяти сезонов). «У меня довольно низкий порог, когда я начинаю скучать, в том числе и по отношению к самому себе. Я довольно легко навожу скуку на самого себя».
Как долго будет продолжаться Шерлок? – Все, что я могу сказать… мне нравится, когда вещь конечна… Я всегда рад остановиться до того, как этого захотят остальные, иначе бы Битлз все еще продолжались. Я очень и очень рад, что они сказали «нет, хватит».
Будучи тинейджером, Фримен играл в сквош и участвовал в соревнованиях, но перестал играть, как он говорит, «из-за отсутствия инстинкта убийцы». Есть ли у него инстинкт убийцы как у актера? – Я не думаю, что он требуется в актерской работе…Одна из самых малопривлекательных черт характера, что я встречаю у актеров – это когда люди думают, что в актерстве можно побеждать… Когда они считают, что искусство – это что-то, где можно выигрывать у других… И такое встречается. «О, как он забил. F***ing подал голевой мяч”. Для меня это – эдакий аспект современной жизни, который заставляет меня чувствовать себя так, будто мне сто лет… Думаю, что раньше люди говорили подобное с иронией. Это перестало быть ироничным – теперь это «Да, я великолепен».
Что приводит нас к разговору о Рике Джервейсе, с которым он играл в Офисе, и который уже перерос Британию, а может и собственную голову. Фримен, который не видел Джервейса «целую вечность», старается нащупать правильный уровень зубоскальства – Мне нравится, что он много выступает против жестокого обращения с животными. Я действительно этим восхищаюсь. А все остальное, на что он тратит свой голос – это собственное возвеличивание, да и пусть. Тут пятьдесят на пятьдесят: он любит себя, но еще и защищает щеночков.
Совершенно в другом ключе он говорит о своем напарнике в Фарго Билли Бобе Торнтоне, - Мы можем разговаривать о музыке бесконечно. По существу, он остается тем фанатом Битлз с юга, которым он всегда, всегда, всегда был.
Как Фримену удается держаться в здравом уме? – Я ставлю чайник. Честно. Говорю не для красного словца. Я ставлю чайник, включаю музыку, вижу своих детей, и все уходит… Я никогда не прихожу домой, думая, что я- все еще мой персонаж. Некоторые актеры к этому стремятся. Они считают, что это помогает хорошо сыграть. Особенно молодые актеры – «Я был в роли все выходные». Правда? Молодец, мужик. Нет, я такого никогда не делал.
Ни одна из ролей Фримена не является впрямую связанной с политикой. А сам он совершенно точно связан. – Я вырос, будучи в курсе, что люди возмущаются. Он начал актерскую карьеру в молодежном театре, «потому что думал, что могу свергнуть правительство Тори. (а «еще потому, что я такой f***ing позер»).
Как тинейджер, он присоединился к крылу Юных Социалистов партии Лейбористов, во главе которого тогда были милитанты, группа революционеров, чьи лидеры в конце концов были исключены из Лейбористов. – Я время от времени продавал Милитант [их собственный журнал], и собирал для них деньги, просто благодаря тому факту, что они были теми, кто находился у руля у Молодых Социалистов при Лейбористах.
Постепенно он утратил веру не столько в радикальные идеи, сколько в их применимость. Действовать по политическим мотивам «скучно». – Я не большой поклонник чрезмерно серьезных, ревностных людей. Мне не нравятся люди, которые не видят полутонов.
Фримен продолжает поддерживать лейбористов, он вел трансляцию с выборов Эда Милибэнда на выборах 2015 года, и присоединился к партии в том же году, голосуя за Джереми Корбина. Но он признает, что его приверженность можно считать иррациональной. – Если честно, то это как футбольная команда. Я не скрывал – я вел трансляцию лейбористов, потому что это моя команда. Не важно, насколько облажавшася [f***ed up] команда – это как БиБиСи, они тоже моя команда. Я за БиБиСи готов жизнь отдать. Даже при том, что они сводят меня с ума.
Лейбористы сводят с ума многих, но не Фримена. Меня несколько напугало, что его очень увлек разговор про раскол между членами партии и их представителями в парламенте, пока он не удовлетворился фразой: «Я хочу, чтобы лейбористы были у власти, поэтому я надеюсь, что сейчас все получится. Если быть до конца честным, я думаю, что случается небольшое чудо, каждый раз, когда лейбористская партия приходит к власти». О Корбине: «Я понимаю опасность популистской политики. Но я искренне хотел бы, чтобы все снова f***ing национализировали навсегда. Он говорит об этом так, как по-моему мнению должен говорить лидер лейбористов… Но я не думаю, что он мессия».
Сложнее или легче Фримену быть социалистом теперь, когда он богат? – Тяжелее, потому что я знаю больше. Потому что я также знаю, что ничего не знаю. По этой причине я никогда не стал бы участвовать в «Question Time” [Передача, в которой политики отвечают на вопросы. Прим. перев.] – мне нравится смотреть «Question Time”, это одна из моих любимых передач – потому что я бы пустился в разговоры о торговом дефиците, и ты бы меня там разнес в пух и прах… Я бы там выступал и просто хотел бы понравиться, а это жалкое зрелище.
Я спрашиваю, насколько он богат. – Я не обращаю на это внимания. – Но ведь он должен получать банковские выписки. – Я в них не смотрю. Богом клянусь, не смотрю… Может, потому, что если посмотрю, то там окажется меньше, чем я думал.
Конечно, он может позволить себе практически все. Он потратил 6500 фунтов на карту Лондона 1852 года. – Прекрасно… Как только вы двигаетесь куда угодно на восток – вы в Эссексе. – но это было всего один раз. В основном это одежда и необычные шикарные поездки на отдых. – Я не так легко со всем этим сосуществую, как многие другие люди из тех, кого я знаю. Я собирался сказать, что хотел бы чувствовать себя более непринужденно со всем этим, но так уж я устроен. Тогда бы я был кем-то немного другим.
Неловкость – это одно, а злость – другое. – Я действую основываясь на том, что в нас заложено все вместе, и просто все зависит от того, на какую кнопку ты нажмешь в тот или иной момент времени. Можешь быть очень счастливым или действительно злым. Ты можешь умирать от смеха, а в другое время – быть придурком. Думаю, это относится к каждому f***ing человеку на свете.
Ну да, вот этот его разговор с использованием сорока матерных слов – так много я еще не насчитывал.
- Моя способность мгновенно приходить в ярость временами поразительна, - признается он, - Я даже сам удивляюсь. Типа, «F***, и откуда это?».
Я настаиваю на примере.
- Люди не говорят «пожалуйста» и «спасибо». Сводит меня f***ing с ума.
У него нет аккаунтов в соцсетях, потому что «Моей карьере пришел бы конец за пять минут. Если бы я был в твиттере, я бы облажался по полной [f***ed up]. За пять минут». Успех «не поменял того, что у меня вот здесь», говорит он, указывая на грудь под своим красным кожаным пальто.
Считает ли он, что слава его исправит? «Нет. Но, думаю, возраст может. Я думал, «Твою мать [f***ing hell], когда мне будет 45, я уж точно не буду иметь весь этот мусор в голове…» Я не настолько эмоционален, как в 23, по поводу того, что правильно, а что нет, и насчет моих побуждений. Теперь я просто признаю, что мои собственные побуждения относительно чего угодно довольно f***ing мутные.
Оба ребенка Фримена уже настолько взрослые, чтобы подумывать об актерской карьере. Он этого опасается?
- Безусловно… Ну да, они талантливы. Особенно наша дочь – она сильнее увлечена этой идеей. Для меня это - поддержание баланса между подбадриванием и разрушением иллюзий. А еще - внушение аспектов работы – не просто тяжелой работы, хотя тяжелый труд является большой частью профессии, но и вкус, и «почему ты этого хочешь?». Потому что, если ты думаешь, что тебе всего этого хочется из-за этого f***ing огромного трейлера, в котором ты сейчас находишься, из-за того, что мы тут с тобой обедаем, то это не правильный мотив, потому что этого скорее всего не случится, просто по закону больших чисел. Я не могу сделать так, чтобы это случилось, да я и не f***ng захочу делать так, чтобы это случилось.
Не знаю, что за вид брани был сейчас, но он похож на ласковую, отеческую. Какой бы странный огонь ни горел внутри у Мартина Фримена, по крайней мере, он выделяет тепло.

* жива Мери
* таки умерла

а то брат же сказал, что агенты не уходят в отставку