Действие картины разворачивается на фоне бушующих в стране бедствий – реальной предвыборной кампании, псевдореальной эпидемии гриппа, виртуальной атаки информации из книг и интернета.

Молодая, амбициозная идеалистка Аня пребывает в состоянии всепоглощающего ожидания – на девятом месяце беременности. Преодолев срок в 39 недель, узнав о себе много нового и интересного, начитавшись всяких страстей, насмотревшись видео-пособий и пройдя физико-психологическую подготовку к родам, она сталкивается с проблемой – ее ребенок очень любит когда мама кушает конфеты, и растет на них, как на дрожжах…
И вот, во время очередного приема у врача-акушера, она впервые не слышит грозных слов «кесарево», «крупный плод», «многоводие», «незрелость шейки». Напротив, в этот день из уст доктора звучат лишь ободряющие фразы: «Прекрасно, отличная динамика, просто великолепною… Я жду тебя на роды, а если не зарожаешь за неделю – приходи на прием».
В приподнятом нестроении, вместе с собственной матерью, Аня совершает лишний крюк в погоне за конфетами (теперь уже не себе, а маме на работу), сыром, хлебом для бутербродов (по совету своих умных и опытных форумчанок), решив, что если еда и полежит дня три в холодильнике, все равно поможет утолить голод в дородовой…
К себе домой Аня сегодня не торопилась, наслаждаясь хорошим настроением и неплохой погодой, она решает отужинать у мамы. Заглянув по дороге к соседке, обменивает связку бананов для Темки на слинг для Соньки.
Сочные помидоры с оливковым (таким полезным для родов маслом), вкусное постное мясо и тянуче ароматный рахат-лукум с чаем… Прекрасное завершение прекрасного дня, казалось бы… Осталось только совершить легкую прогулку по микрорайону с собакой.
Однако, во время сборов на прогулку, Аня замечает непонятные регулярные ощущения в области поясницы и кишечника. Смутное подозрение, терзает ее душу: может быть осмотр врача спровоцировал роды. Полчаса на прогулке, разговор с опытной роженицей, медработником и коллеге по выгулу собак в одном лице сделал все домыслы фактами – Аня на пороге родовой деятельности.
По возвращению домой девушка не хочет паниковать, но это удается не просто… Столько времени, сил потрачено на подготовку, столько перечитано, а теперь охватывает мандраж. Звонок врачу немного удивляет девушку, ведь доктор в ответ на жалобу про слабые схватки через каждые две минуты заверяет, что этого быть не может, что стремительные роды тут точно не грозят… Но это действительность – схватки каждые две минуты уже приобретают ощущения кишечной перистальтики, а не просто легкого напряжения матки.
Аня решает что надо бы позвонить мужу, и узнать где его и кто носит. Завершив разговор мольбами не пить пиво, она опускается на диван в надежде что у нее есть часа два-три поспать, еще часик-другой на гигиенические процедуры. Но оказывается, что она ошиблась. Через пятнадцать минут, при попытке встать и поцеловать прибывшего мужа, Аня чувствует непонятный глухой щелчок-толчок внутри кишечника: «Газики!» - первая мысль как всегда наиболее привычна и стереотипна… «Пузырь лопнул!!!» - накатывает вторая волна осознания произошедшего. Девушка зажав все ощущаемые мышцы промежности спешит в уборную… как и ожидалось, теплая прозрачная водичка потекла без усилия со стороны мочевого пузыря. А в конце – несколько капелек крови. «Ну вот и поспала», - решает Аня и вновь набирает телефонный номер врача. Договорившись о том, что она начинает потихоньку собираться в роддом, девушка уже ощущает внутри ужасное волнение… Адреналин бушует в крови, нервы сдают, крик и возмущение достаются и мужу, и бабушке, которые неловко суетятся с испуганными глазами и трясущимися руками.
«Ночь, улица, фонарь, аптека» - практически как у классика. Таким же унынием и холодом встречает Аню санпропускник родильного дома. Взвешивание, оформление, неловкое прощание с мужем. Аня была настроена, что карантин разлучит их, но в глубине души оставалась надежда на партнерские роды. У девушки от страха одиночества сосет под ложечкой, особенно волнительно от того, что она до сих пор не увидела своего доктора, и в родильном блоке ее встретили незнакомые люди.
Врач приходит несколько позже, но эти минуты для Ани кажутся такими долгими. Осмотр на хватке не самое приятное в жизни женщины, но он дает хоть какую-то определенность – открытие всего два пальца, но ведь это лучше чем ничего, если схватки каждые две минуты, но слабые-слабые.
Пузырь не целый, но воды держатся. Во время осмотра происходит излитие, и девушка начинает представлять себя большой детской ванночкой.«О, а животик стал совсем небольшой, наверное мы ошиблись и с размером малыша, точно, голова сразу прощупывается аккуратной» - с такими словами врачи помогают роженице избавиться от мокрого белья, и учат ее пользоваться всеми благами цивилизации в предродовой – мячом с эротичными шипами как у морской мины, надувным креслом-подушкой, шведской лестницей с толстым хоботом-канатом. «Лучше будет если ты все попробуешь», - наставляют девушку врачу-интерны. И Аня пытается пробовать, а в голове как камешки в погремушке стучит мысль: «как же через две минуты по 10 секунд, ведь должны быть через 20 минут!!! Меня обманули, все книги – вранье, я какая-то неправильная, у меня все не так!!!» Под эту оптимистичную нотку попадает на расспрос и доктор. Ничего толком не ответив, она дает Ане четвертинку таблетки из коробочки: «Это чтоб у нас в потугах было полегче, подействует через три часа»… У девушки возникает ассоциации с какими-то наркотиками или фразой из «Матрицы» «Добро пожаловать в реальный мир!» - но она уже не настаивает, чтоб ей сказали название препарата… «Я буду плыть по течению и доверюсь врачу, иначе буду во всем виновата». Такой страх показать себя «плохой девочкой» преследует ее все время. Аня переживает, что съеденные в обед гранаты становятся украшением роддомовского пола, волнуется что ее окрававленные пеленки валяются по всей палате, а должны быть гигиенично чисты, очень стыдится того что не может упорядочить дыхание и орет на сильных схватках, ведь она считала себя такой умной, терпеливой и подготовленной. В общем и целом у девушки, ощущение полного фиаско!
И вот, когда ее начинает подтуживать, ей кажется это вполне естественно и легко. Видимо сказывается привычка чувствовать пробку в теплом месте из-за запоров беременности. Ни раз не слышит она от медперсонала штампов относящихся к переходному периоду типа «не тужься, терпи, продыши». Все то же «книги врут» звучит в голове у Ани.
И вот, после просьбы подуться на голландском стульчике, зажатая в руках молодых врачей, уткнувшись носом в прекрасный мягчайший бюст интерна Оленьки, роженица издает такие звуки, что невольно приходит в голову мысль о борцах сумо. Тяжело, липко, дурно становится девушке. То, что не достала вечерняя клизма, выходит теперь. В голове у Ани царит отчаяние и безнадежность: «Не могу, не буду, хватит!!!» - очевидно голова ребенка достигает тазового дня. И этот кризис, единственное, что соответствует и литературе, и рассказам бывалых.
Переход на родильное кресло в узкое мрачное помещение под названием «Операционная» кажется сном. Как она там оказывается, кто ее поддерживает, захватывает поручни, раздвигает и поднимает ноги? Ужасная конструкция, ужасно сложно понять как это – ноги от себя, руки на себя. Девушка вообще не понимает, где руки, где ноги, не говоря уже о направлениях. Несколько потуг – опять провал! Вся дыхательная гимнастика не выдерживает конкуренцию с паникой и усталостью. Три напряжения за одну потугу – слишком сложная задача, для роженицы, к тому же Аня все время выслушивает приказы акушерки: «не поднимай попу!!! Не искривляй таз» Только Юлий цезарь, доводись ему рожать, мог бы одновременно следить за движением ног от себя, рук на себя, шеи к груди, копчика вниз, бедер строго прямо… Выдохнувшись и растерявшись от такого количества контроля над своим телом, роженица обреченно вздыхает: «Не могу, больше - и тут же добавляет,- Простите меня, пожалуйста. Я обещала слушаться, но капризничаю». В это время, видимо сжалившись над девушкой, врач предлагает потужиться ей без схватки…и, о чудо, на спокойном, сосредоточенном усилии акушерка прорезывает голову ребенка, следом идет как раз потуга и Аня, затаив дыхание проталкивает плечики ребенка. «Все, расслабление» - приходит сигнал в ее мозг, ведь во всех фильмах после плечиков тельце в руках акушерки выходит полностью плавно и мягко. «Ты что расслабилась! А ну тужься, зачем ребенку попу зажала!» - все не так как просто и оказывается, что у ребенка сильно большая попа.
И вот, по истечении часов мучений перед глазами Ани предстает виновница всего этого праздника жизни. «Вот это хомяк», - раздается в родзале. Розовое, упитанное существо ложится на грудь мученице и начинает сопеть. «Боже какое счастье, что все закончилось», - только эта мысль живет в голове у родившей, вызывая стыд за отсутствие радости собственному ребенку.
«Поцелуй акушера» - так называет доктор последнее касание йодом измученных, но не разорванных частей промежности девушки. На фоне безболезненного накладывания одного шва на шейку,
этот поцелуй особенно подл своей остротой. Равно как и озноб, и страх перед руками врача, которые приближаются для массажа матки. Укол окситоцина для профилактики кровотечения (в этот момент Аня понимает, что благодарна за стимуляцию и до, и во время и теперь она всегда за достижения медицины). Как награда за труд отхождение детского места оказывается неожиданно приятным сексуальным ощущением.
И вот родильница лежит в палате, укрытая чистой простыней, с чистой дочерью у груди, и чистым счастье на лице. Звонок от мужа радует девушку, он уже у дверей, ведь ему все-таки разрешили подняться в палату, не смотря на строгий карантин. Восторг при виде своих девочек просто вырывается у мужчины в виде ослепительной улыбки на все лицо. «Как хорошо, что он здесь. Как хорошо, что не до, не после, а именно здесь и сейчас. Теперь, когда я, уставшая, но довольная готова одарить его поцелуем, протянуть ему наше сокровище - дочь»… Такие вот трогательные мысли посещают обычно скептически настроенную на всякие нежности девушку.
Сколько раз до этого дня Аня представляла себе свои совместные роды, сколько показывала мужу фильмы и разучивала массажные движения. Все оказалось таким глупым и бесполезным. Ей, настроенной на откровенность, отсутствие стыда перед близким и родным мужем, прогрессивно думающей, что мужчина должен быть ответственным за рождение своего потомка и активно участвовать в этом процессе, не оставалось ничего, кроме как признать: роды не украшают женщину, и не увеличивают в глазах мужчины никаких истинно женских качеств. Ни доброты, ни нежности, ни красоты и сексуальности в орущей, скачущей как озверелая на мячике, или стонущей в пропаренной душевой роженице нет! Аня понимает, что увидев ее измученное, но улыбающееся лицо, сочащуюся молозивом грудь и нежные глаза, устремленные на ребенка, муж и так сможет убедиться, что его жена – самая лучшая на свете.
Дорога в послеродовую палату напоминает девушке путешествие по туннелю в новую жизнь. Теперь, с малышкой на груди, она догадывается о предстоящих трудностях. Но уже ничего, ни слабость, ни бессонные ночи ее не пугают. Ведь классики, в отличии от книжек по родам, не врут и что не убивает нас, действительно делает сильнее. Особенно карантин!

P.S.
Забавные диалоги с врачом
* * *
-Угадай, сколько весит твой ребенок?
-3200.
-а 4080 и 58 см не хочешь? Если б знала реальный вес, на естественные роды не решилась бы.

* * *
-а до сколько работает акушерка?
-до восьми.
-ой, а я бы хотела ее отблагодарить, а все деньги остались у мужа.
- ну если он приедет прямо сейчас, мы его можем пропустить к тебе в предродовую палату.

Благодарность от исполнительниц главных ролей: режиссеру – Господу Богу, любимому мужу и папе, талантливому продуманному врачу, аккуратной и терпеливой акушерке, приветливой симпатичной санитарке, чудо-мячику в предродовой, полочке-сидушке в душевой кабине, горячей воде в кране, мягкой груди и крепким ребрам девушки-интерна, американским супер-таблеткам, внутривенному окситоцину, идеальной паре прокладки молпед+трусики канпол и всему-всему остальному, что помогло нам это пережить.