Глубоко недоношенный ребёнок (масса тела менее 1500 г) имеет тонкую морщинистую кожу тёмно-красного цвета, обильно покрытую сыровидной смазкой и пушком (lanugo). Простая эритема держится до 2-3 нед.

Степени недоношенности

Выделяют четыре степени недоношенности.
Степень недоношенности / Срок беременности, нед /Масса тела, г
I - 36-37 - 2001-2500
II - 32-35 - 1501-2000
III - 31-28 - 1001-1500
IV- Менее 28 - Менее 1000
http://www.eurolab.ua/encyclopedia/352/2656/

Выхаживание глубоко недоношенных детей

полностью - http://medgazeta.rusmedserv.com/2005/66/article_1392.html

КАК ОПРЕДЕЛИТЬ СУДЬБУ ГЛУБОКО НЕДОНОШЕННЫХ ДЕТЕЙ - http://medreferat.ru/referat/new/259/2722

За неделю до родов
19 января, понедельник.
Утром я иду к врачу на плановый осмотр, а также поговорить по поводу декрета, ведь в пятницу у нас пошла уже 30 неделя беременности. Да, и комиссия по вопросам декретного отпуска заседает во вторник, то есть завтра.
Пришла к врачу, он провел все стандартные процедуры – померил объем моей уже далеко не осиной талии, высоту дна матки, проверил нет ли отеков. Потом он отыскал результат моих анализов, которые я сдала в пятницу. Внимательно посмотрел и заключил, что в моче обнаружен белок 0,3 . А также анализ крови показывает незначительное сгущение. На, что я заявила, что белок в моче наверное из-за того что я плохо собрала анализ, а сгущение крови ведь незначительное – это наверное недоразумение. Врач в принципе со мной согласился, но настоял на том, чтоб я отправилась в дневной стационар, там я сдам еще раз анализ, и за мной понаблюдают. Притом настоял, чтоб я ехала в больницу сегодня же.
Когда приехала в больницу, было уже около 15 часов. В отделении дневного стационара уже почти никого не было. Я отыскала заведующего, мне пришлось еще посидеть полчаса пока он смог уделить мне внимание. Он произвел осмотр. Вот больше всего мне не нравятся эти осмотры, пыталась, конечно, ему объяснить, что я только от врача и все у меня там нормально, но видимо мои доводы на него не подействовали – пришлось ложиться. Заведующий, посмотрел на мои анализы, сказал, что, наверное, это все-таки ошибка, что все у меня хорошо. Отправил меня провериться к нефрологу, а также выписал мне направление на сдачу анализа мочи.
У меня было прекрасное настроение, и я поехала в другой конец города к нефрологу. В 18 часов его уже не было, нефролог принимал сегодня с утра. Я совершенно не расстроилась, ведь я узнала его расписание и завтра постараюсь приехать пораньше, чтоб быть первой.
20 января, вторник.
С утра я поехала, сдала анализ, потом пошла к подружке. Нефролог принимала с 14:00. Хоть я и приехала на 20 минут раньше, очередь была уже в человек 10. Конечно, все сделали вид, что не видят моего торчащего вперед живота. Поэтому отстоять очередь мне все-таки пришлось.
Нефролог начала расспрашивать были ли у меня проблемы с почками, потом провела манипуляции на моей спине, в районе почек, что-то постукивала, пощупывала. Сказала, что с почками все в порядке и у нее нет никаких претензий. Потом она померила мое давление, у нее заметно округлились глаза. Она снова замеряла давление, потом и на другой руке померила. Давление было 150 на 100. Она 10 раз переспросила, как я себя чувствую, какое мое обычное давление. У нее были такие озадаченные и обеспокоенные глаза. Я поняла, что происходит что то не очень хорошее и с моих глаз начали капать слезы. Нефролог отправила меня срочно в стационар, уверив, что там мне окажут необходимое лечение и все будет хорошо.
О связи мамы и малыша во время беременности я знала, но поделать ничего с собой не могла. Слезы ручьем лились по моим щекам, даже мужу не смогла позвонить. Потом я взяла себя в руки, огляделась и заметила, что все деревья покрыты белым инеем – прям как в сказке, красотища. Я стала совершенно спокойной и умиротворенной, немного рассердилась на себя, что дала себе слабину. Попросила прощения у малыша, ведь я и его заставила волноваться. И пока я ждала такси, я рассказывала своему сыночку, как я его люблю, и что все у нас будет хорошо.
Я поехала к заведующему дневного стационара и уговорила его, чтоб он направил меня в стационар завтра с утра. Мне ж надо дома вещи собрать и подготовиться. Как потом окажется следующий раз, я буду ночевать дома нескоро, но обо всем по порядку.
21 января, среда
В 8 я была уже в больнице. Убедить заведующую стационара в том, что не нужно меня смотреть на кресле, мне не удалось. Вот уж эти врачи, видимо у них по отношению к коллегам тоже действует принцип «доверяй, но проверяй».
Меня определили в палату с кроватью у двери. А какие в патологии кровати, ну просто сказка, великолепные сетки при соприкосновении с человеческим телом мало того что принимают его форму, так еще и опускают тебя до земли. После сна на такой кровати чувствуешь себя как в мультике «то лапы ломит, то хвост отваливается».

Назначили мне сдать анализы: кровь с пальца и с вены и анализ мочи. Притом, что с этого дня и еще полторы недели я ходила исключительно на баночки. Думала, что с унитазом больше не увижусь никогда. Также назначили капельницы. И 4 раза в сутки замерять давление.
Белок в моче был 1,5. Давление все время скакало, то 166 на 110, то 140 на 90.
Вечером так хотелось сбежать домой, но все-таки решила остаться.
22 января, четверг
С утра я обнаружила, что теперь я еще и отекаю. Притом отекли у меня веки. Гестоз второй половины беременности развивался очень стремительно.
Полдня я пролежала под капельницами. Потом меня направили на КТГ и к терапевту. Терапевт сказала, что у нее ко мне претензий нет. Поинтересовалась, были ли у меня когда-нибудь проблемы с почками и выписала мне таблетки от давления.
Потихоньку в сердце закрадывалось какое-то странное ощущение, но я не придавала значения. Строила планы, ведь у любимой тети и дяди день рождение в феврале, нужно обязательно съездить. Ой, а сколько всего купить еще надо. Ведь я работала, и времени на покупки у меня не было. Поэтому, февраль я решила посвятить покупкам приданного для малыша. Да и самой нужно собраться в роддом. Старалась не думать о том, где и почему я нахожусь, развлекая себя планами на будущее и воспоминаниями о прекрасном периоде планирования беременности.
23 января, пятница
Утром мое отражение в зеркале меня совсем не порадовало. Я так стойко держалась, переносила все капельницы и всю эту больничную обстановку. Но сегодня впервые я перестала улыбаться, как будто у меня нет сил, было ощущение какой-то пустоты и одиночества.
Еще и сыночек, который всегда радовал меня своими пиночками и кувырками, стал совсем тихим и практически не ворочался. Я поняла, что сейчас плохо не только мне, но и ему. Ведь мама и малыш очень связаны друг с другом.Мне сделали КТГ, которое подтвердило мое предположение – сыночку не комфортно.
В обед, когда мне влили невероятное количество лекарств и, казалось бы, на сегодня мои мучения должны закончиться, меня позвала заведующая. Белок в моче -2,5. Вид у нее был обеспокоенный, она посадила меня напротив себя и произнесла: «Ирочка, ты должна понимать, что до 40 недели ты не доходишь и рожать будешь раньше. Поэтому мы должны перестраховаться и раскрыть малышу легкие…» Ноги стали ватными, к горлу подкатил ком. Слезы потекли по моим щекам, заведующая попросила меня поплакать сейчас и чтоб больше она моих слез не видела, потому что от моих переживаний малышу будет только хуже. В листе назначений добавилось еще несколько лекарств, а так же уколы которые нужно делать через каждые 6 часов. Поэтому мой план сегодня сбежать на ночь домой явно провалился.
В палате девчонки начали меня подбадривать, что все будет хорошо. Ведь до 36 недели точно продержат, а родить на 36 неделе – это в принципе нормально. Я приободрилась, ведь как же можно расстраиваться, если я точно знаю, что все будет хорошо!
Вечером мне сделали последний на сегодня укол, на часах было 23:00. Я легла на кровать обняла свой животик и мысленно разговаривала со своим сыночком. Я рассказала ему, как мы с папой его любим и что все будет хорошо, нужно просто потерпеть. Ведь я и не догадывалась, что мне готовит завтрашний день…
24 января, суббота
Будильник прозвенел в 6:00, я пошла к дежурной медсестре и она мне сделала укол. Потом я долго не могла уснуть, моя правая рука от многочисленных капельниц опухла, покраснела и очень болела. Поэтому мне нужно было спать только на левом боку, который и так уже весь затек от ночного сна. Кое-как я уснула.
В 9:00 подъем. Слышу, заведующая по коридору бегает, взволнованная, все время по телефону говорит. В голову закрались мысли – в субботу, с утра заведующая на работе, да еще и такая озадаченная – не про мою ли душу речь идет? Просто за последние 3 дня я в патологии прям «звездой» стала, все разговоры обо мне и о моих анализах.
Пойти позавтракать мне не удалось. Пришла медсестра, срочно поставила мне капельницу и попросила девочек по палате принести мне завтрак в палату. Через пять минут забегает заведующая – обеспокоенная, взволнованная и что то, в ее взгляде было еще, не знаю что, но от этого взгляда по коже побежали мурашки, и мне стало не по себе. Она, молча, смотрела на меня, потом вышла.
Девчонки принесли мне со столовой макароны с сыром и чай. Притом, как они сказали, для субботы – это очень неплохой завтрак.
Собралась позвонить мужу, уже почти 11, думаю, он уже выспался и можно с ним поговорить. Только дотянулась до телефона, как заходит заведующая с медсестрой и говорит медсестре: – Оля, отключай ее от капельницы.
Потом поворачивается к девочкам: – Девочки помогите собрать Ирины вещи, – переводит взгляд на меня и продолжает,- Ира, ты едешь в роддом.
И тишина. Вокруг все суетятся, меня отключают от капельницы, девочки складывают мои вещи в сумки, я пытаюсь встать, но меня укладывают полежать немного после капельницы. А я ничего не чувствую, ничего не слышу, у меня в голове нет ни одной мысли. Такое ощущение, что меня сильно ударили по голове. Было странное состояние, как будто меня нет. Не знаю, сколько я была в таком трансе, но когда я пришла в себя, меня охватил страх, и в тоже время в голове все время крутилась мысль, что это какой-то нелепый розыгрыш. Какой роддом? 31 неделя беременности!
Я позвонила мужу, и уже не для того, чтоб сказать – Доброе утро – а быстро произнесла, что меня везут в роддом, что сама ничего не знаю и не понимаю, попросила приехать забрать вещи. Как потом оказалось, муж уже давно не спал, а был на работе. Через 4 минуты муж был у меня, я даже переодеться, еще не успела.
Заведующая мне объяснила, что пришли мои анализы. Белок 3,9. А критическими показателями считаются 3,3 – 4,5.
С мужем мне не разрешили поехать в роддом, а усадили в карету скорой помощи с еще одной беременной, у которой уже схватки во всю и ей сегодня предстоит рожать.
В роддоме оформили все документы, потом мне начали делать КТГ и вокруг меня собрались, чуть ли не все врачи роддома. Все озадаченно на меня смотрели и молчали. Медсестра выписала мне список вещей, которые понадобятся мне и малышу. И мой муж умчался за покупками, как я уже писала в части 2 истории моих родов, у меня абсолютно ничего не было куплено ни для меня в роддом, ни для малыша. Сразу в приемной у меня взяли кровь с вены, с пальца. Пообещали сделать компресс на мою опухшую правую руку и отправили меня в палату, где сразу подключили к капельницам. Потом зашла медсестра и сказала, чтоб я собирала суточную мочу. Я вздохнула, значит, сегодня рожать я не буду.
Потом все как во сне, ко мне несколько раз приезжал муж, то привез вещи мне и крохотные вещички для сыночка, то привез мне еду, то приехал просто побыть со мной. Вот так прошла моя подготовка к родам.Мне все время меняли капельницы и делали уколы. Я до последнего думала, что это какой-то страшный сон, сейчас я открою глаза и я дома и все хорошо. Но сколько, ни пыталась я зажмуривать глаза и открывать их, я была все в той же палате, в том же роддоме.
К вечеру я была очень измучена, не было сил, да и желания, о чем-либо думать, мне просто хотелось уснуть и выспаться не думая, о том, что принесет мне завтрашний день. Я уснула. В 12 ночи зашла медсестра с очередной капельницей, поэтому выспаться мне так и не удалось, пол ночи пролежала под капельницами.
25 января, воскресенье
Утром меня разбудила медсестра, которая пришла взять кровь с вены. Сегодня воскресенье и лаборатория закрыта, поэтому вызвали лаборанта прям в роддом, провести анализ.
В голове была куча мыслей, столько, что остановиться на одной я не могла, в общем каламбур еще тот. Я выглянула в окно, на улице была необыкновенно прекрасная погода, светило солнышко и было по-весеннему хорошо. В день нашей свадьбы по всем прогнозам обещали дождь, но погода была весь день просто потрясающая, такая как сейчас. Да это, несомненно, хороший знак. Теперь я точно знаю, все будет хорошо! Было ощущение, что сам Господь меня благословляет.

Ко мне зашел врач, сказала, что б я готовилась к операции. Анализы были совсем не утешительные, белок 4,9. Конечно, я до конца так и не поверила, что сегодня мне будут делать кесарево сечение. Ведь я так готовилась к естественным родам, я изучила все этапы родов, изучала технику дыхания на схватках и вообще я никогда не думала о кесаревом сечении. Ни о каких естественных родах они слышать не хотели. Сказали кесарево сечение и все.
На часах было 11, мне сказали, чтоб я готовилась через час операция. О кесаревом сечении я не знала вообще ничего. Планирование беременности и сама беременность прошли под лозунгом «Я рожу сама легко и безболезненно». И не надо крутить пальцем у виска. По статистике 10% женщин рожают безболезненно, 80% – рожают больно и очень больно, но терпимо, и 10% – рожают очень и очень болезненно и опасно. Моя сестра попала впервые 10%. Я тоже думала, что попаду в 10%, и попала, только в другие 10%.
Я пошла в душ, стоя под душем я закрыла глаза и на секунду мне показалось, что все это сон, что все хорошо. Но секунда прошла быстро и все снова стало на свои места. Я в роддоме.
Ко мне приехал муж, мы сидели в палате, зашла врач и сказала, что у меня есть еще пару часов времени. Привезли девочку с кровотечением, ей будут делать кесарево сечение, а потом мне.
Меня попросили отдохнуть.
Мой любимый муж был рядом, от этого мне было гораздо легче. Я очень устала, мне хотелось спать. Я смирилась с тем, что уже неизбежно кесарево сечение, что мой сыночек родится на 31 неделе. И мне оставалось только молиться, о том, чтоб все было хорошо.
Муж тоже устал и конечно нервничал, возможно, больше чем я. Ведь я переживала за сыночка, а муж переживал еще и за меня. Мы немного поговорили, разговор не клеился, потому что мы пребывали в полной безызвестности, что нас ждет впереди и чем все это кончится. Я легла на кровать и попросила мужа лечь со мной, благо в роддоме кровати не такие «экзотические» как в патологии, а вполне нормальная жесткая кровать. Я очень хотела спать и когда закрывала глаза, практически проваливалась в сон. Не знаю, сколько времени мы так пролежали, зашла медсестра и сказала, что б я шла за ней.
Я шла за медсестрой на второй этаж в операционную. На мне был халат и резиновые тапочки. Перед операционной меня начало трясти, я не сразу поняла – трясет от страха или от холода. С меня сняли халат, именно сняли, потому что сама я не могла пошевелиться – меня всю трясло, на меня одели ночнушку, на ноги, что-то напоминающие бахилы. На секунду я вспомнила наше планирование беременности, как мы ждали и хотели родить малыша, если бы мне кто то, тогда сказал, что все сложится именно так, я б ни за что не поверила. Тут мой взгляд коснулся ведра, которое стояло у двери, я чуть не упала в обморок – там лежали, как мне показалось, кишки, видимо от предыдущего кесарева сечения.
Я вернулась к реальности и прошла в операционную. Тут я поняла что, наверное, меня больше трясет от холода, ведь все три большие окна открыты настежь, а на дворе, на секундочку, 25 января! Честно сказать, вид операционной не внушил мне ни капли доверия и успокоения. Посреди большой комнаты стоял стол, меня подвели к столу и помогли мне на него залезть. В голове все было как в тумане, я была в каком то необъяснимом состоянии отчаяния и надежды.
Ко мне подошел анестезиолог, представился и попросил меня сесть и сильно сгорбиться. Я почувствовала, как мою спину мажут чем-то мокрым – раствор антисептика, а потом я услышала треск – это игла вошла в место, где будут делать пункцию. Не могу сказать, что сильно больно, но этот хруст стоит в ушах до сих пор. Я почувствовала, как по ногам как будто прошел жар, а потом я перестала чувствовать ягодицы и ноги. Мне помогли лечь. Одну руку привязали пеленкой и надели на палец «прищепку» чтобы мерить мне пульс, на вторую «повязку» что б мерить давление. Перед лицом повешали пеленку, видимо, что б я не подглядывала.
Лежу как распятая, и вроде уже не трусит меня так, окна по закрывали. Я начала сразу тараторить, что когда я нервничаю мне нужно разговаривать, поэтому сейчас я буду разговаривать. Я окинула взглядом, кто же будет моим собеседником? У моего изголовья стоял анестезиолог, значит, разговаривать я буду с вами, решила я. Но он оказался не сильно разговорчивым.
За ширмой происходило действо, а именно операция – кесарево сечение. В перерывах между разговорами, я прислушивалась к тому, что происходило по ту сторону ширмы. Сначала мне помазали живот, так же как и на спине, сказали, что моют меня. Потом я почувствовала, как живот покрылся чем-то теплым, только позже поняла, что это меня разрезали, и теплой была моя кровь. Самое неприятное во всем этом, так это то, что ты все чувствуешь, но тебе не больно. Я чувствовала, как меня трогали, как ставили мне на ребра инструменты – тоже мне нашли полочку, ну да ладно.
Пока я расспрашивала у анестезиолога про окружающую меня аппаратуру и что для чего предназначено, я почувствовала, как рывком из меня вытащили моего малыша. Я взмолилась… и раздался крик моего сына. Спасибо Господи, мое сердце чуть не остановилось.
Тут я услышала – мальчик, время 15:05, вес – 1230 гр., рост – 40 см.
До меня эхом долетели эти слова, я пыталась понять, сколько это – 1230 грамм?
Мой первый вопрос, – Скажите у него большая голова? Мне на УЗИ говорили, что у малыша большая голова.
- Да, большая – как у котенка, – ответил анестезиолог.
За ширмой услышала шепот: «Тоже мне, нашел, что сказать.»
Где то далеко я слышала крик своего сыночка, как же я молилась, что б все было хорошо. Ведь для него такое экстренное кесарево сечение тоже большой шок и серьезное испытание.
Ко мне поднесли моего ребенка, он был весь сморщенный с полуоткрытыми глазками. Мне на секунду ткнули его в лицо, я успела его поцеловать и его унесли. Тишина. Вокруг все двигалось дальше, а для меня на секунду время остановилось. Мой мир перевернулся. Я теперь мама!
Мой сын родился на 31 неделе беременности – недоношенный ребенок, ему так нужна сейчас мама, а я не могу сейчас быть рядом с ним. От этого мне стало нестерпимо больно и обидно. Но я верила, что все у нас будет хорошо. Для этого я приложу все усилия, перетерплю все жизненные удары.
Позже все было как во сне. Меня еще довольно долго заштопывали, были неприятные ощущения, но все мои мысли были возле моего сыночка.
После кесарева сечения меня перевели в послеоперационную.
Послеоперационная была маленькой комнатушкой с тремя кроватями, на одной из кроватей лежала женщина, которой делали кесарево сечение передо мной. Меня уложили на соседней с ней кроватью. Не успела понять, что я ощущаю как вошла медсестра с очередной порцией капельниц для меня. Нужно было лечить дальше мой гестоз.
Дальше все как в бреду. Начал отходить наркоз, я проваливалась в сон и возвращалась. Спать мне нельзя было, потому что в руке торчала игла с капельницей, а спать очень хотелось. У меня жутко начало все болеть и страшно чесалось лицо и грудь – это так наркоз выходил, почесать одной рукой нормально не могла, почему то руки были как онемевшие.
С боем пробрался ко мне мой муж, никого не пускают в послеоперационную, передал мне телефон и пакет с настоем шиповника и лимоном. Я спросила про сыночка, муж сказал что, только что был у него, он лежит в кувезе, дышит сам, и что он очень маленький. В глазах мужа я увидела непередаваемую гамму чувств – беспокойство, страх, панику, усталость… Муж сказал, что идет к сыну и ушел.
Я решила позвонить маме и папе. Ни мама, ни папа не знали, что я в больнице и что мне сделали экстренно кесарево сечение. В тот момент я не оценивала адекватно ситуацию, но сообщить родителям нужно было. Правда я сама не понимала, как им сказать, ведь рождение ребенка – это всегда такая радость и счастье, а я сейчас лежу вся обколотая капельницами и все, что я знаю о своем малыше, так это его рост и вес. 31 неделя беременности, недоношенный ребенок, 1230г, а что дальше? Как все будет?
Маме сразу дозвониться не смогла, позвонила папе, он был на работе, рассказала. Тишина. Потом опять переспросил где я и что произошло. В голосе слышался неподдельный страх. Так по очереди я позвонила всем своим близким людям сестре, брату, свекрови, подруге. Притом, что я начинала говорить, а под конец беседы плохо понимала, с кем я говорю и что я уже говорила, голос у меня был, как будто меня с креста сняли. Все очень волновались.
Планирование беременности, ожидание счастливых двух полосок на тесте, беременность, первые толчки малыша, подготовка к родам. И вот я родила, казалось, это должен быть самый счастливый день в моей жизни, а он превратился в адскую муку. И я не могла понять, где больше болит – душа или мое измученное тело. Я закрывала глаза и видела лицо своего сыночка. Как он там? Такой крохотный, я ему сейчас так нужна, а я не могу даже увидеть его. Как бы я хотела его обнять, поцеловать, сказать, как я его люблю.
Я проваливалась в сон. Но отчетливо понимала, что мне нужно бороться, что все у нас будет хорошо. Я должна выстоять, ведь сыну нужна сильная мама. Одна капельница сменяла другую, еще и уколы добавились – то в бедро, то в живот. Я пыталась спросить, что это за уколы, но так и не поняла.
К маме я дозвонилась уже вечером. Мама не смогла меня поздравить, она очень сильно распереживалась за меня и за внука.
Ночь прошла в таком же бреду.
В 5 утра нас подняли и посадили. Сидеть было очень больно, живот невероятно болел, было ощущение, как будто меня палками били. Соседке по палате принесли малыша на кормление. Я сразу спросила как там мой сыночек. Мне ничего не ответили.
Сказали готовиться и что через пару часов меня переведут в отдельную палату.
На часах было около 9 утра, пришла медсестра, помогла мне встать и мы пошли в мою отдельную палату. Я шла, еле передвигая ноги, ровно идти я не могла, потому что сильно болел и тянул живот. Иду как немощная старуха, держась за медсестру, мне было очень досадно, ведь планируя беременность и готовясь к родам, я представляла себе все по-другому. Я была уверенна, что я такая спортивная и в роду у меня все рожали быстро и легко – рожу без проблем и буду сразу заботиться о своем малыше.
Мы зашли в палату, отдохнуть мне так и не удалось, потому что очередная капельница уже ждала меня в палате. А я все смотрела на часы и ждала когда будет 12 часов. В 12 начинают пускать посетителей, ко мне придет муж и отведет меня к нашему сыночку.
Наконец дверь в палате отворилась и ко мне зашел муж, ему пришлось еще 15 минут посидеть подождать, когда меня отключат от капельницы. И вот настал час Х. Муж взял меня под руку и мы пошли в детское отделение. Я шла и очень волновалась, ведь это главная встреча в моей жизни! Встреча с моим ребенком! Мое сердце бешено колотилось, пока мы дошли, я аж вспотела от волнения.

В кувезе лежит наш крохотный сыночек. На нем памперс который на нем как скафандр аж до подмышек достает, на одной ножке одет носочек. Малюсенький белый носочек на его ножке доставал до бедра, второй носочек лежал рядом – он его стянул ножкой. Крохотные пальчики на ножках были в крови – брали кровь на анализ. Он лежал на боку, ладошки раскрыты и мирно посапывал. К горлу подкатил ком, слезы ручьем текли по щекам. Я еле смогла вымолвить: «Привет! Я твоя мама».
Я стояла и никак не могла поверить, что это действительно правда. Мой крохотный сыночек, лобик сморщенный, худюсенький, крохотные ручки и ножки. Рядом в кроватках лежали дети, рожденные через кесарево сечение, девочка 4400г и мальчик 3800г. По сравнению с сыночком, они мне показались школьниками.
Я не могла прийти в себя, не могла остановить слезы, еще и из носа текло ручьем. Насморк – это реакция после наркоза. Я смотрела на сына и мое сердце рвалось на части. Как же я тебя люблю, мой сыночек! Как же мне хотелось тебя обнять, поцеловать, погладить, поносить на руках. Я знаю, что тебе страшно и одиноко, ведь ты все время был рядом, жил в животике, слышал стук моего сердца, тебе было тепло и уютно. И вот ты лежишь совсем один, в новой, пугающей обстановке, вокруг новые запахи и звуки, и рядом нет твоей родной мамы. От этих мыслей мне было еще хуже, мне так хотелось, чтоб он понимал, что я его не бросила, что пока я не могу быть с ним рядом. Мне так хотелось, чтоб он знал, что каждую секунду мои мысли заняты им, что я все время молюсь и прошу Бога, чтоб все у нас было хорошо. Мне тоже страшно и одиноко, но я обещаю – мы справимся, ведь я уже так сильно тебя люблю!
Зашел главврач, сказал, чтоб я не рыдала, а то молоко не придет, а малышу оно сейчас очень необходимо. Рекомендовал хоть по капле, но сцеживать молоко и приносить на каждое кормление. Сначала будут мое молочко давать, а потом смесь. Кормление грудью было сейчас не возможным, малыш был очень слаб и его кормили через зонд – еще один стресс смотреть, как каждое кормление ему пихают трубку через рот.
Перед уходом на пару секунд сыночек открыл глаза, они были черного цвета и смотрели так четко, лицо у малыша было измученное. Он был как маленький инопланетянин. Он закрыл глазки и дальше спал.
В палате я пришла в себя, успокоилась. Мы поговорили с мужем, решили, что нам нужно быть сильными и что все обязательно будет хорошо. Когда я закрывала глаза, то все время видела его лицо. Уже такое родное и любимое личико моего сыночка. Теперь я знаю, как выглядят ангелы!
Самое невыносимое в роддоме было то, что я была одна в палате, а мой ребенок был в детском отделении. Мне хотелось каждую минуту бежать к нему и быть с ним. Но так как мне еще нужно было пройти курс капельниц, мне приходилось часто лежать в палате. Но с каждым днем капельниц было все меньше и я все чаще ходила к своему сыночку.
Все время, когда к нему приходила у меня наворачивались слезы и сразу ручьем из носа текло. И вот я опять собираюсь идти к сыночку, обещаю себе, что точно плакать не буду, но на всякий случай кладу в карман салфетки. Прихожу и вижу, что к головке малыша присоединена капельница – слезы, не то слово, истерика… До сих пор не могу понять как они умудрялись капельницы в голову ставить. Очень тяжело было видеть измученное лицо крошки сыночка.
Пришла я к малышу вечером, а он мирно спит. Мне так хотелось его обнять и поцеловать! Я открыла окошко и просунула свою руку, его ладошки были раскрыты, я дотронулась до ладошки и малыш сжал пальчики. По спине пробежала дрожь, мой сыночек держит меня за палец. Малыш как будто просил, чтоб я была рядом, чтоб я была сильная, что я ему очень нужна. Первое прикосновение, такое нежное, такие крохотные пальчики – в этот момент я поняла, что теперь мое сердце навеки отдано ему, моему ангелочку! В голове крутилась только одна мысль – мы справимся, все у нас будет хорошо – ведь я без тебя уже жить не смогу.
Я стала приходить к сыну и по ночам на каждое кормление. Я практически не спала, потому что молока у меня не было и мне приходилось по 40 минут сцеживать хоть 3 грамма, что б отнести сыночку. Кормили в роддоме детей через каждые 2 часа, поэтому на сон у меня совсем не было времени. Медсестры иногда уговаривали меня пропустить одно кормление и поспать, ведь хроническое недосыпание тоже не способствует появлению молока. Я уходила и пару часов спала, просто проваливалась в сон, потом вскакивала, снова сцеживалась и к малышу.
Однажды ночью подхожу к детскому отделению, время кормления пришло, смотрю, дверь к деткам закрыта, в соседней комнатушке все медсестры спят. Захожу и слышу какой то непонятный звук, подхожу к кувезу, а там мой сыночек плачет – тихо-тихо как котенок. Мое сердце кровью облилось, как же они могут закрыть дверь и спать, не покормив моего малыша? Я была в отчаянии, я начала разговаривать с сыном, успокаивала его. Разбудила медсестру и попросила покормить сына. Как же я ждала того дня когда нас с сыночком перевезут в больницу. Нам предлагали сына отвезти в больницу, а потом когда пролечат меня, то и меня к нему отпустят, но мы не согласились, я хотела иметь хоть какую-то возможность видеть сыночка.
В роддоме мы провели с сыном 9 дней, я приходила к нему по 10 раз в день, разговаривала с ним, рассказывала обо всем: о том, как сильно мы его любим, о том, какая погода на улице, рассказывала ему сказки и читала молитвы, рассказывала о нашем доме, в котором мы будем жить. В другом конце комнаты в кувезе лежала девочка, я не разу не видела, что б к ней кто-нибудь приходил, поэтому я стала и к ней подходить и разговаривать с ней.
Я боролась за грудное вскармливание и мы даже попробовали приложить к груди сына. Нам пришлось укутать его в две теплые пеленки и одеяло, получился маленький комочек, мы приложили его к груди, но он ничего не понял. Я хоть подержала его на руках, а малыш почувствовал запах и тепло мамы.
Потихоньку я перестала плакать, приходя к нему, а то я уже боялась, что сын подумает, что ему досталась какая-то сопливая мама. Наоборот рассказывала смешные истории и рассказала историю нашей с папой любви.
В день, когда сыночку исполнилась неделя, утром пошел снег, он так красиво укутывал уличный пейзаж и сыпал такими крупными, сказочными хлопьями. Я стояла у кувеза и пообещала сыну, что он обязательно увидит снег, потрогает и даже попробует. Обещание выполнено (слава Богу!).
Торжественной выписки из роддома у нас не было, просто приехала спец скорая помощь и увезла нас в больницу. В больнице мы пробыли 1,5 месяца. Как мы жили в больнице? И смех и грех – то хохотали, то рыдали, но это уж совсем другая история.
Спасибо всем кто в нас верил, молился за нас и помогал нам! У нас все хорошо! Мы победили! Сыночку Богданчику (как же еще – «данный Богом») уже 1 год и 2 месяца. В 5 месяцев нам сказали, что сын развиваемся как нормальный доношенный ребенок, в 8 месяцев – что б мы никому не говорили, что он не доношенный – все показатели отличные. Спасибо тебе мой ангелочек, что ты остался с нами! Я каждый день благодарю судьбу – тобой живу, тобой дышу…

Источник: http://kotulskaya.ru/istoriya-moih-rodov/chast1-predistoriya-30nedelya-beremennosti/